О Т Ц У

Ты был суров и на руку тяжел,
И в детстве я тебя боялся очень.
С боями ты Великую прошёл
Живым вернувшись и к жене и к дочке.


Любил ты выпить,пошутить любил,
В сердцах любил порой ругнуться смачно,
Рассказывать любил,как раньше жил
И обожал крепчайший дым табачный.


Ты маму мог обидеть,оскорбить,
Рассвирепев,хватить тарелку об пол,
Меня мог основательно побить,
За то что лугом  в сенокос я топал.


Но ты работал,как небесный гром,
И, руки сбив,твердил легко и просто:
Все раны заживают на живом,
Целы б остались только наши кости.


Ты суетился,бегал и кричал,
Ты мог замучить даже лошаденку.
Большие деньги страшно уважал,
Но только не был никогда подонком.


Учил ты нас,растил,гремел,шумел,
А годы ткали седину в чернине.
Ты делал все,как только ты умел,
Упорством обладая муравьиным.


Но лишь когда когтистая беда
На маму наложила крепко лапы
И вдруг её не стало-вот тогда
Я понял,как её любил ты,папа.


Я понял вдруг,что ты теперь один,
Что сердца боль-сильнейшая из болей,
Что слёзы трудно выжать из мужчин
И что не пить,не падать-тоже воля.


Я понял также - это блеф и дым,
Что нет любви или любовь уходит,
Как часто эти фразы мы твердим,
Когда по пьяной лавке колобродим.

Тебе уж очень много лет,отец,
Но и тебе и мне до жути ясно,
Что если головешек в поле две,
Они и на морозе не погаснут.


Так будь же тверд,как прежде,в сорок лет,
Ругнись,когда спина не разогнется,
Скажи своей беде и боли-нет,
Солдат всегда солдатом остается.


И дай мне руку,я сожму её,
И знай,что я всегда твоя опора.
Поговорим с тобою о былом?
Но только,чур, о чём нибудь весёлом.