Музыканты

Музыканты

Один похож на Пансу Санчо,
С улиткою-трубой;
Другой, как рыцарь из Ламанчи,
Со скрипочкой кривой.

Пространство  пыжится, кривится,
Дома вокруг кривы...
Из окон показались лица,
Торча из синевы.

Из окон – в пляске очумелой  –
Глаза и рты, плеча...
О, бедный рыцарь неумелый,
Веди смычком, бурча.

Ах, Панса толстый и безбровый,
В трубу дуди!
Предстань пятнистою коровой
С цветком в груди!

Тот цвет – и пламенный, и яркий;
Но окон ряд косой,
Но с высоты летят подарки:
Копейка, окорок со слезой.

Мычат, дудят, скрипят и спорят
В моём дворе сквозном
Два чудо-музыканта-горе,
Два – в башмаке одном...

                * * *

Въезжает во двор Насреддин,
Вздыхает осёл его пыльный. –
В бутылке – услужливый джин,
И холод под липой могильной.

И окна пусты и  пестры,
Как дыры в карманах халата.
Въезжай во врата Бухары,
Во двор моего халифата.

В высокие окна въезжай,
Во сны, чердаки и подвалы...
На сонном тамбуре играй,
Печально гляди за дувалы...

За летнюю стужу гляди
И трогай смычковые струны,
Покуда с поклажей в пути
Осёл твой упрямый и юный...

             * * *

Музыка складок хитонных,
Авлос и бубен взрывной.
И не летала ворона,
Здесь над Элладой-страной.

Чёрные тучи не плыли,
Лишь обезумевший Зевс
Молнии  с треском кривые
Мечет, на храме присев.

Что, музыканты, печальны?
Дуйте мотив плясовой!
Глотками, словно пращами
Камень бросайте живой!

Треск выбивайте из кожи
Бубна – ударами строк!
Был бы я чуть помоложе –
Вам бы я в этом помог.

Сократ и козлы

Учеников собрал Сократ,
Замкнув в блестящий круг:
Вот козьи дудочки дудят,
И бубен – как батут.

И сыр, и хлеб – и виноград
Струится голубой.
Учи, затейливый Сократ,
И сам дуди в гобой!

Двойную дудку наведи
На бородатых чад.
И пусть твои ученики
Играют – и молчат!

Долой, козлы, и страх, и стыд –
И годы, и часы!
В гортани музыка кипит –
Из неба и лозы.

               * * *

Играет арфа: "всё пройдёт,
Всё суета под небесами..."
Вот царь библейский предстаёт
Перед сомкнутыми глазами.

Твоя фантазия жива,
Ночник межрёберный, мерцает;
И Соломоновы слова,
Как воздух, струны выдувают...

О, всё пройдёт... навек, навек,
И никого судьба не минет...
Се человек, се – человек,
Глас вопиющего в пустыне.

О, лабух

О, лабух стройный, ты – Орфей
Нерукотворный, ресторанный.
Ты в поздней песенке моей
И нежеланный – и желанный.

На возвышении, один,
С кларнетом памятного Карла
Ты – в обрамлении седин,
Под гнётом воли и азарта.

Во власти музыки твоей –
Ты сам и царствие Аида...
И в пляске пепельной теней
Немало музыки убито.

Сердец немало сожжено
Но не тобой – иною дудкой...
И я стою давно, давно
Меж общей пошлостью и шуткой.

Тапёр

Тапёр играет чёрно-белый,
Как фильм отеческих времён.
Его клавир осатанелый
В иные дали унесён.

В миры иные... По дороге
Он задевает за края
Слепого облака – и боги
Глядят, как «вертится земля»...

А лабуху тепло и сыро.
Домой идти? – Не виден дом...
Сидит тапёр – на грани мира
На табурете винтовом.