Ненавижу весну

Ненавижу весну, за слишком открытый нрав,
Улицы как прилавки с рекламой красивых дам.
Мне бы лучше крутить педали в сторону горных трав.
Чем слышать: "Есть деньги? Отлично! Дам!".

Город воняет похотью злых языков,
Безумных пьяниц кричащих из всех окон.
Дорогие машины - пахнут металлом оков,
Будет успех, будут женщины - вот закон.

Я, конечно, и сам-то ходок ещё тот,
Но мне ближе буйство красок и трепетных чувств.
Нежели налокавшийся мартовский кот,
Под валерьянкой в ошейнике золотом внутри пуст.

И я восхищаюсь прекрасными формами женских тел,
Но под звёзды мерцающие в небе с ритмом сердец.
Лучше так, чем в борделе в чреде прибыльных дел,
И с любовницей звона монет под венец.

Весна вместе с жизнью и светлым даром добра,
Безумств обострений и похоти тащит дары.
Тенью сливаясь с травой изнывающей в слове: "Жара",
Звоном монет превращает в бордели переполненные дворы.

И каждая невкусившая радости дрянь,
Оголяется грудью, ногами и животом,
Превращаясь с годами в валютную пьянь,
И о том что не знала любви жалеющую потом.

Я обожаю заваривать в чаше весенний чабрец,
Мяты насыпав, корицы, шалфея, липы и льна.
А выйду на улицу, видя полный пи*дец,
Улица словно публичного дома стена.

Нравится осень, листвой золотою бросая,
В попытках укрыть блудных дев рекламный показ.
От Вашингтона до Токио, От Израиля до Энесая,
Скромности тел открывая новой прекрасой для глаз.

Я обожаю спокойную зимнюю стужу,
Где телом об тело греются сотни людей.
Не выпячивая прелести тел обнаженных наружу,
С достоинством присловутых Маяковских *лядей.

Мне нравится то, что тело жены принадлежит мужу,
Я в восторге, что тело мужа в руках жены.
Я за это люблю спокойную зимнюю стужу,
Ненавидя при этом фрагменты прекрасной весны.