2016 - 4 конкурс. Итоги. Михаил Озмитель

1-е место
8.   Шуба  

Скорняк был строг и точен, как хирург, 
сшивающий края открытой раны.
И мех теплел от сильных чутких рук,
учился греть, спасать и быть желанным.

И был мороз, и в шубе, как в гнезде,
дышало, пело нежное, живое.

Потом был дом, распялка на гвозде,
огонь в печи, безмолвие покоя.

Вот так висеть – больней, чем просто смерть:
ненужной быть и не коснуться даже
того, кого так хочется согреть.
Кого? Кого-нибудь. Обнять. Успеть.
До лета. До последней распродажи.
==========================================
Защитники животных, думаю, не одобрят ни автора стихотворения, ни мой выбор.  Однако именно в этом стихотворении есть лиризм, а поэтическая мысль развёртывается в метафорический сюжет.  Есть некоторые недостатки, их — я уверен — автор сам, без подсказок может исправить, если захочет. 
=======================================================

2-е место
5.   вечно и всегда

время трясётся стрелкой чужих часов
финиш гораздо ближе чем даже снится
можно пойти на всё если шаг весом
можно сойти на нет забывая лица
можно оставить в мире какой-то след
и почивать прогнувшись на чьём-то ложе
если в конце тоннеля коньяк и плед
это по факту выйдет всегда дороже

бремя немалых чисел лежит на дне
право на дне рожденья не место счёту
те кто казались ближе верней родней
ныне в цеху измен на доске почёта
только с годами хочется всё свернуть
шеи проекты горы с пути все окна
где-то у трёх углов на краю бермуд
можно пропасть но проще слегка намокнуть

стремя гораздо выше раз конь не пал
будет нога не будет там кто ответит
всем уходящим в небо в отказ в непал
поздно метаться между былым и этим
прямо по курсу там где порыв и честь
не разойдутся с делом под общей крышей
можно копить тома а затем прочесть
станет ли кто умнее и даже тише

премия будет каждому или всем
если за каждым шагом идёт охота
кто-то сумел подняться когда подсел
где-то на этот счёт полегла пехота
волчий счастливый белый чужой билет
это ещё не повод пока ты молод
но
тьма накрывает которую тысячу лет
вечно другой но всегда ненавидимый город
======================================================
Ещё одна героическая попытка перещеголять библейское «всё суета сует и всяческая суета».  За последнюю строку — за попытку выхода (пусть через цитату из Булгакова) в иное измерение жизни помещаю на второе место.

3-е место
6.  Обычный день

Была среда. Застряв над Спасской башней
 Клубилась туча, дождь прижав к груди;
Обычный день, такой же как вчерашний,
Бессмысленно по городу бродил. 

Сидел в пустом кафе за чашкой чая,
Зевал, курил, рассматривал гостей 
 И бесконечно длился, огорчаясь
 Отсутствием хороших новостей,

Подслушивал чужие разговоры,
Людские тайны прятал в рукава, 
Считал ворон, столбы и светофоры,
То хмурился, то что-то напевал.

Под вечер суетился бестолково,
Загадывал, считал до десяти, 
Но не случилось ничего такого,
Чтоб появился повод не уйти. 
==========================================
Отчётливое стихотворение, технически почти безупречное, совершенное в смысловом отношении.  И всё-таки — не первое место в моём списке.  Причина — в содержании: в данном стихотворении дано точное, детализованное отражение обыденности, обычности.   Стихотворение достоверно.  Однако проговаривание нравственного и эстетического безразличия, скуки — столь, вероятно, важное для автора! — не представляет для меня — читателя интереса: нет проблемы, как нет конфликта, выражающего проблему, нет осмысления и эмоциональной оценки.   Эдакий лирический натурализм. 
==========================================

4-е место
2. Плацкартный шансон.   

Раззадорь во мне юную дурь, льстивый отрок, июль!
Подстреки сигануть в экономный плацкартный уют,
где студенты бренчат на фанере фольклор умба-юмбы,
дети в салки играют, отцы "Юбилейную" пьют -
и вот-вот не вагонные нары, а койки кают
их, как юнг, укачают, а вяленый лещ - чудом-юдом
обернется...
                    Плесни мне, попутчик! Сочти за "свою".
В подкидного сразимся, с кроссвордом тебе подсоблю...
Что нам делать еще, беспризорникам злой Кали-юги?!
Но мое се ля ви не согласно с твоим ай лов ю:
ни к чему мне адамы с "Агдамом" в курортном раю!
Я - "Варяга" матрос оловянный... в неформенной юбке.

...а студенты в соседнем отсеке все пьют и поют:
"Этот поезд в огнееее..." Ой, не каркай по нам, Гамаюн
о шести головах, желтоклюв и кощунствен сей юмор!
Что нам будет, лихой детворе бездорожья и вьюг?!
Мы еще повоюем!
                              Позволь, я себе подолью?!
Скоро месса цикад возвестит о пришествии юга,
кипарисов войска зашагают в парадном строю
и окошки с захватанным тюлем предъявят sea view
звездочетам отелей, продрогшим в заМКАДовских юртах...
Поощри нас за выслугу зим, расточительный юг,
даждь нам днесь all inclusive - для роста души и IQ,
обогрей, приласкай рядовых маеты бесприютной!

...весь в закатном огне - жми, наш поезд, искри колею!
Слепоглухонемые, мы верим в надежность твою.
К волчьей пасти иммунных - ах, долго ли нас убаюкать
на краю верхней полки, вселенской тайги - на краю?!

...урезонь меня дернуть стоп-кран, шалый отрок, июль, -
я, как мышь корабельная, в рожь по-над пропастью юркну.

==========================================
Думаю, что из этого стихотворения получился неплохой цикл стихов, даже  небольшая тематически единая книжка.  Просто надо брать каждую строку и писать стихотворение, начиная с этой строки.  Например: «дети в салки играют, отцы "Юбилейную" пьют…», «о шести головах, желтоклюв и кощунствен сей юмор….», а потом снова — «ни к чему мне адамы с "Агдамом" в курортном раю…», но к концу цикла усилить эту тему, как в шекспировском сонете, когда противоречия сходятся в последнем двустишии — «Мы еще повоюем! Позволь, я себе подолью…»   Однако и в настоящем виде это собрание восклицаний, объединенное одним умонастроением, которое можно условно обозначить «однова живём!», несомненно представляет собой эстетический феномен, правда, несколько затянутый.
=========================================

5-е место
7.  Апрель   

Какую блажь скворцы бы ни несли,
Апрель ещё безвиден и бесплоден.
Он весь - намёк. Он - запах влажной плоти
Пробитой первоцветами земли.

И маятно, и комнаты - тесны,
И хочется бежать туда, где сочный
Листок сирени вырвется из почки
Новорождённым крылышком весны.

Апрель - колдун. Смотри, благоговей! -
Одним касаньем пасмурные скверы
Раскрасит мать-и-мачехой на серой,
На прошлогодней, умершей траве.

Он - жажда отпусков и поездов,
Полуденной согбенности на грядках.
Он - воскресенье. Просыпаться сладко
И думать о серьёзном не готов.
 
Он - воскрешение и запах от костра
На кладбище, от мусора свободном.
И к Пасхе отмываемые окна
Выходят на скворечий тарарам.

Весна в апреле тем и хороша,
Что городской пейзаж цветами скуден,
Но весело почти влюблённым людям
В забрызганных машинами плащах.
==========================================
Я бы не сомневался  отдать этому стихотворению первое место, заканчивайся оно строкой «Новорождённым крылышком весны».  Но оно не закончилось, а продолжалось и продолжалось в проговаривании уже многократно бывшего и проговоренного; отсюда и моё решение.
==========================================
6-е место

9.   Джуммай Лавон. 

Барак, похожий на галеон,
Венчает мыс изумрудной бухты.
Вдохни поглубже, Джуммай Лавон,
Не то сигара твоя потухнет.

Поправь чепец и огладь бедро,
Скользнув ладонью по платью в клетку.
Закат с тобой гаитянский ром
Хлебнет, безумен и фиолетов…
*
По серой тропке муки с золой,
По знакам веве вокруг митана
Большая мамми Джуммай Лавон
Вчера плясала под барабаны,

Прикрыв глаза, прикусив губу,
Текучим телом своим вращая…
А он стоял, прислонясь к столбу –
Высокий, смуглый и худощавый…

Играл огонь на его очках,
Таких ненужных за часом поздним,
И запах доброго табачка,
Как запах крови, тревожил ноздри.

Язвили сердце его слова:
«Танцуй со мной исступленным зверем,
И Папу Легбу не нужно звать,
Я сам открою любые двери.

Но если только, умерив шаг,
На миг прервешься в безумном танце,
Тотчас узнает твоя душа,
Как мертвым свойственно ошибаться.

Почувствуй, воздух во рту горит,
Все меньше сил и близка расплата,
Но если выдержишь этот ритм,
Тебе отслужат мои солдаты:

В песок и пепел сотрут врагов,
Бокору выставят оборону.
Держись на грани, Джуммай Лавон,
Перетанцуй самого Барона!

Рабом склонится теперь и здесь,
Хоть жизнь трепещет, как пламя в лампе,
К твоей лачуге весь Порт-о-Пренс – 
Ты станешь новой Великой Мамбой».
*
В дырявом кресле у кромки волн,
Несущих мусор, любовь и годы,
Кури сигару, Джуммай Лавон,
И ром из чашки тяни, как воду…
___________

Веве – знаки, символы, соответствующие призываемому лоа – духу.
Митан – «дорога богов» – столб, около которого происходит церемония вуду.
Папа Легба – открывает и закрывает ворота между миром живых и миром духов – лоа.
Барон – имеется в виду Барон Самеди – Барон Суббота – дух покровитель и повелитель мертвых.
Бокор – колдун вуду, практикующий черную магию, включая зомбирование.
Мамба - жрица вуду.
===========================
Отличная стилизация с глубоким погружением в этническую и религиозную тематику.  Но всего лишь стилизация.
================================
7-е место
3.  Три корабля 

И всё-таки нет худа без добра:
Когда придёт условленная дата – 
Закончится последняя игра
И ветерок надует кливера
Моих несуществующих фрегатов.

Расправив складки мятых парусов,
Слежавшихся в рулонах тесных скаток,
Рванут они, не зная поясов,
Широт, координат и полюсов
В фарватере багрового заката

Туда, где мир касается волны
Ладонью вечереющего неба,
Где километры зябкой глубины
Моими отраженьями полны,
Хотя ни разу в жизни там я не был.

И где-нибудь на стыке трёх морей
Три корабля пристанут величаво
К неумолимо гаснущей заре,
Смешавшей океана акварель
С закатной медью свежего расплава,

Чтоб вскоре погрузиться вместе с ней
В подсвеченную заревом пучину,
Топя с собой золу прошедших дней,
И угли строк, остывшие во мне,
И пепел ссор, не помнящих причину.

Тогда и я, помножив на нули
Счета и депозиты постояльца,
Смогу найти в космической дали
Мерцание звезды – и край земли
С усталым вздохом выпустить из пальцев.

==========================================
Некоторая словесная неряшливость (особенно со словом «топить» и его словоформами) является достойным выражением содержательной неопределенности стихотворения.  Рулоны скаток… Усталый вздох…
=======================

8-е место
4.  Бестолочь

Сеют влажную мутную мелочь
запылённые мглой небеса.
Понимаешь ли, осень, ты бестолочь,
я под дудку твою плясать
не намерена. Хватит мне дробно
забивать в тротуар (раз-два-три)
не шаги – отголоски озноба.
Ты сама на себя посмотри –
разлохматилась, куришь туманно
эти ночи одну за одной,
разливаясь зрачком наркомана,
улыбаясь щербатой луной.
Полуголая анорексичка,
вздохи-тени и рёбра ветвей,
ты всегда, добывая отмычку,
квартируешь в моей голове.
Выметайся.
*
                 Опавшие листья
подобрав, будто длинный подол,
осень в темень умчалась со свистом.
Я поставила кружку на стол.
Бармен был полусонно-участлив.
В пятой пинте клубился янтарь.
Окна в башне напротив погасли.
Рыжевато сочился фонарь.
Был рекламный неон перламутров.
Вой сирены ударил в стекло…
Осень сбило трамваем. Под утро
белый контур вокруг намело.

==========================================
Пять пинт — это много, даже если это американская, а не английская пинта.  Всё равно получается под два с половиной литра пива.  После этого конец стихотворения читается в контексте пивного бара со всеми вытекающими из этого ассоциациями.  Заодно и начало стихотворения воспринимается несколько иначе. 
======================== ==========================================

9-е место
1.  Лунное  

Из ключей тишины и  сна
Пьют летучие кобылицы
Не рассказывай мне, луна
Сочиненные  небылицы.
О мелодии темноты,
О сжигающем ночь рассвете.
Зачерпнуть золотой воды
Наклонился к колодцу ветер,
На лохматого пса похож.
Из горнила уснувшей Этны
Отливают на небе грош 
Полнолунный, блестящий,медный.
Голос эльфов ночных певуч,
И, проглядывая сквозь шторы,
Зазывает к окошку луч:
"Полетели в мой лунный город!
А у неба-то звезд в горсти! - 
Умещается еле-еле..."
Не выдумывай, проходи
И садись у моей постели.
Потому что уснуть пора,
И тогда нам с тобой приснится
Как в источниках до утра
Шумно плещутся кобылицы.
==================================
Кобылицы-небылицы-приснится…  Небылицы — помимо всего прочего — сочинённые (бывают, наверное, ещё и сложно сочинённые, а также подчинённые).  Ветер, который похож на пса.  Очень хорошо!  Но где же это я видел наклонившегося пса.  Из горнила гроши отливают…   В горниле плавят, из горнила (закрою глаза на «уснувшую Этну») отлить ничего нельзя, вылить расплавленный металл — можно.  Кто такая «кокошка», которую зазывает луч?  Сокращение от кокетки кошки?  В лунный город, только в лунный город!
=======================================

10-е место
10.   Скарабей 

«Не позорься в жизни этой – будет легче в жизни той», –
Так сказал, теряя зренье, мне слепой Мао Цзэдун.
С той поры живу, как учит этот старый монархист,
Эта жертва провиденья, вольнодумец и святой.
И, подобно скарабею, в тишине песчаных дюн,
Свой язык перелагаю на шуршание и свист

И качу свой шар тяжёлый от погоста на погост,
С ним боясь вдвоём остаться, умираю по звезде,
Что держу в руках на небе и её вдыхаю медь,
И теряю – что – не знаю, точно ящерица хвост,
Выходя из разных женщин, не печалясь о хвосте.
Если будет жизнь короче – то длиннее будет смерть.

Между делом заплетаешь, точно сеть, зелёный плющ,
Режешь лезвием колбасным перочинный бутерброд
Или дремлешь под жужжанье своего веретена,
И звезда, что станет светом, лишь замрёт последний луч, 
Заговаривает зубы и заглядывает в рот,
И невольно смотришь в точку, где появится она.

Не впервые мне с овчинку небо видится в уме,
Не впервой хватать глазами мне уголья из костра.
Я нашёл её за долгой мглой резиновых зеркал,
Безразмерных, как рейтузы тёти Лошади у М.
С двух сторон стекла стояли тени: дочка, мать, сестра –
Как одно, и непонятно, кто кого из нас искал.

Заливает амальгама говорящие уста,
Но движений не стесняет то, что прячется внутри.
Я могу сказать о счастье, сам не зная – это что.
Я опять возьмусь за шарик сразу, как дойду до ста: 
Раз – два – три – четыре – восемь – восемнадцать – двадцать три, 
Двадцать восемь – двадцать девять – девяносто девять – сто.

Знаю: бедственно пригожи в ранних сумерках глаза,
Что мгновеньям и минутам свой ведут особый счёт,
Умножая горстку суток на цветочную пыльцу,
На пылинки сладкой му;ки и муки;. Когда оса,
Шершень, шмель, пчела колдуют вместе с ней над чашкой сот, 
Я не смею прикоснуться к вдохновенному лицу.

И ничто в сравненье с этим даром все мои дела,
Даром мухи засидели каждый мой благой порыв,
Превращая – в негативе – в остов Млечного пути.
Я качу, качу свой шарик, не деля с ней ни стола,
Ни рассохшегося ложа, только время - вкось и вкривь,
Как умею, как учили до избытка тридцати.

Я не волк, что сыто смотрит в близлежащий лес, но пёс,
Крюк свершающий в пространстве по кратчайшей из прямых – 
Между альфой и омегой, между небом и землёй,
И бросаемый вдогонку, но поставленный вопрос: 
«Кто-куда-зачем-откуда?» – обгоняет нас, хромых,
На полхолки, отливая свежекрашеной змеей.

Языком играя, точно девкой уличной на вес,
В ослепительной одежде бытового словаря,
Я в карманном поцелуе, как мальчишка, прячу клад,
Фантов, пуговок, монеток с чьим-то профилем и без,
Даже в блеске звёзд молочных мишуру боготворя,
Замечая в каждой капле пятки крохотных наяд.

Средь песка, что гонит ветер, я уже неистребим:
Там мой след уходит в землю и белеет чья-то кость.
Хорошо, что я не знаю наизусть её лица,
Я б иначе не решился вдаль тащиться за слепым,
Завещая запах меди, чёрный шарик, мёртвый хвост
И слова последней песни: «Линца-дрица гоп-ца-ца!»

==========================================
Вакуум, пустота в принципе не подлежат оценке и определяются только наличием отсутствия.  Однако условия поставленной задачи вынуждают меня всё-таки заполнить одно из мест оценочной лестницы.  Соответственно —- последнее.  К лирике данный текст не имеет отношения.
==========================================
© Михаил Озмитель,
http://www.stihi.ru/avtor/mountaindweller