Пираты

текст зонг-сюиты


                …Миссон и  Караччиоли , проявившие в бою
                особую храбрость, выступили перед командой с
                пламенными речами. Миссон заявил, что… их
                цель – завоевать свободу, данную всем  богом и
                природой.
                Хайнц Нойкирхен. Пираты.               
               
1         

Несет бригантина кипящую пену
Влюбленных в пассат парусов.
Хмельные пираты, владыки вселенной,
Вращают судьбы колесо.

Молебен на палубе господу-рому,
И шпага им вместо креста.
Они помолились бы богу другому,
Но он бы их слушать не стал.

Фрегат королевский знамением крестным
Навис над зелёной волной.
В одном с нами море ему стало тесно
И значит – кому-то на дно.

Неважные козыри – дюжина пушек –
В смертельной игре против ста!
Но к бою готовы пропащие души
И острая, звонкая сталь!

Их лорд адмирал, многоопытен в битвах,
Он знает пиратскую стать:
Для многих споют отходную молитву
Двенадцать стволов против ста.

И нам прокричали в обшарпанный рупор:
«Кто боя не примет, тот жив!
Сражаться бессмысленно, сдаться – не глупо.
Бросайте же в воду ножи!»

…Эй, вольные братья! Подсыплем им перцу!
При нас и булат, и мушкет!
Но ропот у мачт:  «Никуда нам не деться,
В пучине спасения нет».

И зря им твердили: «Не верьте посулам!
В них правды – на ломаный грош!»
Недавним друзьям гнев коверкает скулы,
И  в дело готовится нож…

Спускали баркас молчаливой гурьбою
Под взглядом чужих батарей.
Господь! Помоги им, не принявшим боя,
Избегнуть фрегатовых рей!

Нас мало осталось. Но день наш не прожит.
Врагу не целуем креста!
И главный наш козырь в беседе с вельможей –
Двенадцать стволов против ста!

Далёкой грозой
Измят горизонт,
Штормит, но об этом ли речь?!
От бездны слепой
Храни нас, Господь!
От прочего – парус и меч!

2

Мир канувшим в бездне, мир павшим от пули,
Свою не нашедшим звезду!…
Вот мачты фрегата из волн нам кивнули –
Прощайте! До встречи в аду!

Нас горсть, но меж нами нет раненных в спину,
И путь наш лежит в небеса.
Нас горсть, но, как прежде, несет бригантина
Простреленные паруса.

Вот сказочный остров, осколок Эдема,
Уснул на ладони пучин…
Нас встретили нежные руки туземок,
Согрели улыбки мужчин.

Красавиц кружило безумие плясок ,
И брага рекою текла,
Хмелея, на углях мы жарили мясо,
Клинки превратив в вертела.

А ночью шептали горячие губы:
"Останься со мной, бородач!
Ведь штормы настигнут и море погубит
Корабль, несущийся вскачь.

Здесь время забыло о беге столетий,
И ласковей небо стократ.
Устав от любви, ты уснешь на рассвете,
Мой  дерзкий, мой нежный пират!…"

Дурманил нас запах цветущей долины,
Нашептывал сказки покой.
На якоре билась у скал бригантина –
Забытый стреноженный конь.

А танец всё медленней, песня всё глуше,
А старая брага кислей.
И будто не спорила дюжина пушек
С фрегатами всех королей!

Но привязь не вечна. Канаты и тросы
Не дьявол смолою кропил.
Наш славный корабль, не дождавшись матросов,
Сорвался с проклятой цепи!

Сочатся дурманом хмельные долины,
Не ведая поступи лет.
Но мчится, вздымая волну, бригантина
Туда, где зарделся рассвет

…И снова нас горсть, но в кипящую пену
Мы шлюпку спускаем свою.
Отравленный ядом цветущего плена,
Пускай остается в раю.

О, берег желанный!
                Мы вольные люди,
И вновь расстаемся с тобой.
На палубе ждут нас двенадцать орудий,
Свобода и яростный бой!

Далекой грозой
Измят горизонт,
Штормит, но об этом ли речь?!
От бездны слепой
Храни нас, Господь!
От прочего – парус и меч!

3

Солнце хлещет бичом опаленные спины.
Тени мачт, как распятия, павшие ниц.
Обрастает ракушками дно бригантины,
Обрастает щетиной обветренность лиц.

Мы прилипли к ладони ленивого моря,
Мы клянем на устах у пассата печать.
Щедро дарит нам штиль бездыханные зори
И дурные огни по ночам.

А на баке чумеют в дурмане азарта:
Ром с тоской пополам и креста ни на ком!
И ухмыльчатый Джокер, бесовская карта,
Слишком часто повадился падать на кон.

А на юте бессильно скрежещут зубами
Оттого, что корабль превратился в сортир,
И стекают следы перепойной забавы
По сверкающей меди мортир.

У вельмож и наместников коротки руки,
У фрегатовых мачт тяжелы паруса.
Но, избегнув петли, мы звереем от скуки,
Проклинаем святых и гневим небеса.

Пусть тайфун вспорет брюхо тлетворной истоме!
Пусть сердца зачастят за ударом удар.
Если кара небес заключается в шторме,
Мы ее принимаем, как дар!

Далекой грозой
Измят горизонт.
Штормит, но об этом ли речь?!
От бездны слепой
Храни нас, Господь!
От прочего – парус и меч!

4
               
Мы об рифы шершавили днище,
У судьбы не бывали  в долгах.
В пост грешили скоромною пищей,
Толк познали в друзьях и врагах.

Шлет король титулованных служек,
Гонит в бой за корветом корвет. -
Наша дюжина стареньких пушек
Как и прежде рычит им в ответ.

Эти игры с пальбой и погоней
Стали в тягость монаршей казне.
Бригантин белокрылые кони
Слишком редко пасутся на дне.

Но вельможи не слепы, не глухи.
Где набрать им судов и полков?
Только ходят упорные слухи,
Что собаки  -  потомки волков!

…В кабаке, захмелевших до рвоты,
Нас накрыли, как шапкой дрозда.
Но к утру возводить эшафоты
Не спешили, видать, неспроста.

У наместника глазки, как дула,
У наместника верный расчёт:
Если в петлю – кормежка акулам.
Если в каперы – жизнь, и почёт!

А на капере служба простая:
Можно грабить испанца, шаля!
Станет сворой опальная стая.
Пусть охотится для короля.

…Бриз резвился в насупленных скалах,
Пели волны прибоя не в лад.
Ухмылялся щербатым оскалом
Наш без боя спускавшийся флаг.

Не беда, что спьяна да спросонья
Не поймешь, где враги, где свои.
Так ведётся, что вора в законе
Не всегда отличишь от судьи.

Наш корабль пенил волны вольготно,
Королевским штандартом несом.
В том ли горе, что вольный охотник
Стал послушным охотничьим псом?!

Но однажды лихую задачу
Нам поставил вельможный пахан.
Мол, шалят джентльмены удачи,
Что не куплены оптом пока.

«Эй, вы, свора упившихся ромом!
Снова в море явилась напасть.
Гончим волчья повадка знакома,
Значит – ваша козырная масть!»

А с похмелья приходится туго.
Кто там праведный, кто без греха?!
 «Сэр! Конечно же, к вашим услугам
Наши пушки и потроха!»

…Мы настигли их в миле от суши.
Мы ублюдкам смеялись в лицо.
Позабавит разбойничьи души
Эта горсть желторотых юнцов!

Но когда подносили к запалам
Жарко тлеющие фитили,
Артиллерия наша молчала.
И закат ухмылялся в дали.

Их  укрыло вечерним туманом.
Пенный след растворился в волнах.
И насмешливым ликом обмана
Над флагштоком повисла луна.

Пусть гремят оловянные кружки!
Молча выпьем – такие, как есть –
За надежные старые пушки,
Что не прОдали доблесть и честь!

Далёкой грозой
Измят горизонт.
Штормит, но об этом ли речь?!
От бездны слепой
Храни нас, Господь!
От прочего – парус и меч!
               
5.

Слушай, матрос, брось приятеля,
                пусть под столом он
видит свои разноцветные пьяные сны.
Кинь старику золотой на бутылочку рому –
ради весны, ради этой звенящей весны!

Кончились наши лихие пиры и забавы.
Больше не вешает нас добродушный король.
В корку, как в горло врага, я впиваюсь зубами:
нет  ни мушкета, ни злости, спускавшей курок.

Тех обезглавили, эти осели в тавернах,
пропили шпаги и машут ножами со зла.
Мясо протухло, и ромом нас потчуют  скверным.
Прах Либерталии в сердце, а в душах зола.

Так уж ведется: над тем, кто не гнулся от пули,
молча сомкнутся зыбучие топи толпы.
Нас не повесили, нас в сотый раз обманули
с грязных амвонов не знавшие Бога попы…

Слушай, матрос, брось приятеля,
                пусть он проспится.
Хмель в голове у него, в кошельке пустота.
Видишь - над рифом встревожено кружатся птицы?
Нет, неспроста это, верь мне, совсем неспроста.

Там не дельфины над волнами подняли спины,
Не рыбаки над сетями творят суету.
Разве не видишь, как мчит в облаках бригантина
С дюжиной пушек, сверкающих на борту?!…

Далекой грозой
Измят горизонт.
Штормит, но об этом ли речь?!
От бездны слепой
Храни нас, Господь!
От прочего – парус и меч!