Мина

Мина идёт чинно по кладбищенской дорожке -
Солнечный свет сквозь ивовую вязь капает.
Смотритель ей говорит - погода хорошая! -
Приподнимая галантно дырявую шляпу.

Смотритель кладбища знает строгую Мину -
Она бывает на кладбище регулярно.
И неизменно - обходительна с ним она -
А иногда и соверен подарит.

Такие верные вдовы приходят нечасто -
Она, должно быть, очень его любила -
И муж, наверное, был с ней очень счастлив -
До самой смерти - до самой этой могилы.

А возле могилы растёт дикий терновник -
И он цветёт летом багровой кровью.
У Мины пробор в волосах - идеально ровный -
И дорога к могиле - такая же ровная.

Там, в могиле, покоится верный Джонатан -
Ещё молодой - по крайней мере, не старый.
Она хотела быть ему верной женою.
Она хотела. Она честно старалась.

Она затянула себя - в узкие платья
Из грубой шерсти и шершавой чесучи.
И запретила думать - и вспоминать себе
О том, что было. Решила, что так лучше.

Поставить точку. Захлопнуть тетрадь - дневник свой -
Перевязать траурной чёрной ленточкой.
Всё хорошо. Любимый на ней женился -
А об остальном даже и думать нечего.

Всё хорошо - они обвенчались в храме
Под воздетым грозно готическим шпилем.
Ей нельзя вспоминать - поцелуй кровавый,
Вспоминать - свой грех неискупимый.

Нельзя - всё то, что было - давно минуло -
А граф Дракула - умер и похоронен.
Как и Джонатан. И вдовая Мина
Несёт в перчатках букет засохшего горя.

Джонатан умер - он так и не вынес
Встречи с вампиром - и решающей битвы.
А Мина играет роль вечной вдовы его -
Как будто сердце её - навеки разбито.

Так и есть. Разбито, изъято, выпито.
Только Джонатан тут ни при чём совершенно.
Она машинально шепчет слова молитвы,
Касаясь старых отметин на белой шее.

Шея - в которую он так страстно впивался -
А её волосы падали чёрным пологом.
И он уводил её - в инфернальном вальсе -
От жениха - от самого бога.

Нет, она вспоминать об этом не станет -
Стала давно правдой - унылая ложь ей.
Друзья полагают - она почти что святая -
Столько лет хранить верность усопшему!

Они её всячески восхваляют -
Каждый жаждет её поддержать - помочь ей.
Они не знают о снах - преступных и алых -
Которые к ней приходят во мраке ночи.

Она стоит у могилы - в сумрачном платье -
На ней очки - черепаховая оправа.
Если вдруг она сможет заплакать -
Будут ли слёзы её - тоже кровавыми?

Иногда она думает - вдруг он всё-таки выжил?
Иногда ей кажется, что это возможно.
Ходили слухи - кто-то видел в Париже
Господина в чёрном, с мертвенно белой кожей.

И с губами - точно греховные чёрные вишни -
И как-то на букву «Д» его называли.
Она хотела бы пасть - и воззвать к всевышнему -
Но только о чём - о воскресении дьявола?!

В чёрных её волосах - седина показалась -
Он так любил перебирать их волны.
Смотрит она в никуда пустыми глазами.
Всё хорошо - она своей жизнью довольна.

Да, муж оставил её трагически рано -
Не смог подарить он ей - даже ребёнка.
Да, у неё на сердце старая рана.
Да, она печальна и одинока.

И нет - она не верная и не святая -
Просто её когда-то убил Ван Хельсинг.
А может быть - когда-нибудь граф восстанет -
И тогда она - тоже воскреснет.

Он закрасит ночью - седые пряди
В её волосах - он возродит её лаской.
Пусть он будет безжалостен и беспощаден -
Она готова на это - она согласна.

Если бы только это сбылось - если!
Снова и снова внутри она умирает.
Будь ты тысячу раз проклят, Ван Хельсинг,
Со своей тараканьей сухой моралью!

Нет - надеяться тщетно больше не надо -
Но невозможно не думать об этом, боже!
Вдруг - про Париж - это всё-таки правда -
Вдруг он всё-таки выжил - всё-таки ожил?

И беззвучен шёпот - любимый, любимый!
Только так она и может молиться.
И уходит молча с кладбища Мина,
Заметая подолом сухие листья.