Шизофрения

Пальцем крутил у виска Столыпин,
              когда она танцевала на горящем угле.
Два часа, трое суток в мокром мундире,
с котелком в голове, как сумасшедший в эфире,
он смотрел на нее, а она при себе и метле -
         развернулась: «Ну что ты сидишь, как пень?»

И ликует застенчивость: «Ай да сукин сын!»,
             втаптывая язык в самые гланды. Доселе
сколотившая тропинку на чугунном пере,
Муза завещает Королю: « Прославишься в трактире».
Он решил: «Так и быть!», завязывая морские петли.
        Хлопнул дверью. Бросил в карман стержень.

Чудотворной силы тщеславный пинок
             празднует победу, растянув улыбку на сусале.
Пять по 100, 3 хмельного, картошка в мундире.
Танцевал на столе, сумасшедший в трактире.
Он смотрел на нее, а она по спине и во мгле
        Прошептала: «А где твои петли? Сейчас же достань!»


Крепко висел на петле кремень,
           когда бабы увидев, вищали: «Ай, лале!»,
обнаружив его в зеркальном сортире,
в мокром мундире. «Я - Король», - он наскреб на псалтыре.
Прохрипел: «Так и быть», поручив ей тугие петли
        А она чертыхалась: «Аминь, Аминь»