кровью кашляет синяя птица счастья

запах чужих городов приедался как грязные пятна
не от грима, наверное, а впрочем, скорее от грима.
мне билет на последний трамвай: избежать пантомимы,
сковырнуть водяную мозоль с грубо слепленных пяток.

кровью кашляет, астмой пропитана синяя птица счастья.
улететь бы, но крылья подгнили, на мышцах стальная плесень.
до тебя километры и тонны фальшиво сыгранных песен.
до тебя «разве ты человек, если нет на бумажке печати?».

голоса дышали мерзлым холодом, пустынной чернотой
из стакана выливались смятые и сморщенные смыслы.
все мои мечты глупы, наивны и гвоздично-ки’слы.
все мои мечты пробиты леденящей пустотой.

дрожью пропитались дни в квартире и в календаре.
на всех моих стихах клеймо: «октябрь. двадцать восемь».
безумными и разъяренными шагами наша Болдинская осень
раскидала и воспела то, что строили в Матренином дворе.

скрежет неисправного ключа глушил звучанье слова «будь».
в конце таблицы Менделеев нам оставил пару клеток,
куда мы впишем буквы «А» и «S», оставив поле для заметок.
внутри меня расплавился вольфрам и испарилась ртуть.