Две жизни

Это было летом 1962 года. В те времена был ещё жив тот ещё Кузнецов (их  через кинематограф прошло три), у которого голубые глаза были до старости, а последняя его роль - воевода в фильме "Россия молодая". В этом кино сам Пётр I  его отправлял на выселки.
Так вот, тот фильм, в котором снимались мы, имел рабочее название «От февраля к октябрю», а прокатное - «Две жизни». Главную роль в нём как раз играл этот Кузнецов. Ясное дело, что речь в нём шла о революции, сначала буржуазной, потом и социалистической. Поэтому там было много массовых сцен, на которые и пригласили нас, военных курсантов. Нам было это на руку: отлынивание от занятий, поездки на машинах из Пушкина (ныне   Царское Село) в Ленинград (ныне С-Петербург). Кстати, за каждый день съёмок (а мы снимались больше месяца) училище получало по три рубля за каждого курсанта. А нас было семь бортовых машин, на которых мы ездили. Это около 140 человек. В массовых сценах были и студенты, и добровольцы … Да много кого. Снимали нас в двух сценах — демонстрация и разоружение армии. Демонстрация: мы все стадно шли по узенькой улочке, кричали лозунги и т. д. Строчил по нам с чердака пулемёт, мы падали, видели, как артисты перехватывают знамя из рук убитого знаменосца.
Дубляжа было много, т. к. с молодёжью справляться было сложно: кто шёл и грыз семечки, кто смеялся на анекдоты … Всё останавливали, объясняли обстановку, стыдили … И вот опять звучит команда «Демонстрация пошла!» и «Моторы!». Демонстраций было даже две. Одна такая, другая мирная. На ней мы, проходя под балконами буржуа кричали «Долой временное правительство!». А они в свою очередь бросали в нас с балконов овощи гнилые, картошку, капусту и т. п. Кто-то из демонстрантов ответно на балкон тоже бросил, но уже подобранные овощи. Опять остановка, опять лекция и всё по новой.
Разоружение революционной Красной армии. Мы стоим на Дворцовой площади шеренгами. Между нами скачут казаки в бурках и при шашках,  руками остервенело срывают с нас предварительно отстёгнутые погоны и не менее остервенело бросают их на землю … Семь дублей. Слышим команду «Cнято». Отдыхаем довольные. Звучит команда, что все опять по местам. Опять освобождаем погоны. Оказывается, на глазу одного из казаков должна была видна чёрная повязка. А её не было. Всё по новой. Ещё три дубля. Слышим команду «Cнято». Отдыхаем довольные. Звучит команда, что все опять по местам. Но в этот раз не все успели предварительно освободить погоны и у одного курсанта их сняли вместе с мясом. Тот в отместку попутно с движением лошади врезал ей по задней ляжке сапогом. Вот такие дела.

А обедали мы, курсанты прямо посреди Дворцовой площади, сидя на брусчатке кто-как. На троих была положена буханка чёрного и толстая банка тушёнки говяжьей. Сидим, едим. Я справился быстрее других, взял гитару. Запел. Откуда ни возьмись Николай Рыбников. Постоял, послушал. Говорит, что петь надо не так, а так, как он. Взял гитару у меня, согнул ногу в колене для устойчивости и что-то спел. Ну и ладно.
А между нашими массовками шли и сцены с артистами. Вот на полуторке с опущенными бортами стоят Нонна Мордюкова и Вячеслав Тихонов. Совсем ещё молодые, ещё не женатые друг на друге, а ныне трагически погибшего  их сына ещё и в помине не было. Они обращаются к солдатам Красной армии с призывами.
Вот что запомнилось. Помню, что этому событию я посвятил маленькую поэму. Но она затерялась где-то в складках лет. Остались от неё лишь два начальных четверостишия.

Поворот за поворотом
Вдаль уходят … Семь машин
Разместили нашу роту.
В Ленинград на них спешим.

Вдалеке и у дороги
Липы пляшут хоровод.
Подождав совсем немного,
Солнце с ними в пляс идет

И всё это под звон моей гитары и пение окруживших меня ребят.
А потом мы смотрели этот фильм на большом экране.
Вот такой маленький рассказ.