На краю света. Лучший из миров

Отрывок из повести "Светлая вода"

              Утром Санин проснулся от стука в окно. Было это необычно, все-таки второй этаж. У него на подоконнике сидела чайка и нетерпеливо заглядывала в комнату. В ожидании подачки, она сердито стучала по стеклу. Клюв и лапы у нее были яркого красного цвета, словно она вывозилась в крови. Происшедшее, неприятно поразило его, как недобрый знак. Не дожидаясь пока треснет стекло, Санин положил на подоконник остатки вчерашнего черствого хлеба.
               В общем-то, пора было собираться и приниматься за дело. Он, не торопясь, вышел на улицу. Монастырь здесь почти рядом. Над ним поднимались тучи чаек, других птиц вокруг не было и в помине. Чайки безжалостно выжили всех, отстаивая свое право на дармовую кормежку у человеческого жилья. Клекот стоял тоскливый, выворачивавший душу….
              Санин неторопливо пошел через лес. Ему всегда нравилось дикая, нетронутая  человеком природа Соловецких островов.  Особая геология рифтовой зоны со временем создала на архипелаге уникальную аномалию,  связанную с тепловыми потоками, поднимающимися из глубоких недр земли.  Даже спать на земле в спальнике на Соловках было тепло и уютно. Растительность на островах легко менялась от бедной северной тундры до южно-таежного леса. Какая-то научная фантастика, легендарная “Земля Санникова”. Зеленые холмы, чистые озера, валунные поля, каменные реки, морские террасы, покрытые зеленым ковром вороники и брусники.
              Прибрежная зона в этих местах была необычайно богата плантациями водорослей, рыбой и морскими животными. Одна западная оконечность Большого Соловецкого острова с его скоплениями белых полярных китов-белух чего стоила…
              Можно представить, что могли чувствовать здесь первобытные охотники и рыболовы, приходившие сюда с береговой линии Белого моря. Они шли к архипелагу в долбленых лодках от устья реки Кемь или реки Выг целых два дня. Наверняка, делали в пути остановку у архипелага Кузова, набирались сил для дальнейшего пути. Это было серьезное, полное опасностей путешествие.   
                Нрав у Белого моря всегда был суровым и непредсказуемым. Бывалым мореходам хорошо знаком местный “сулой”, от которого на поверхности образовывалась полоска возбужденной, как бы, кипящей, а иногда даже шипящей воды. Еще могла возникнуть “толчея”, беспорядочное волнение или пирамидальные крутые волны типа всплесков. В те далекие времена такое путешествие воспринималось, как хождение на край света,  туда, где заканчивался привычный для людей мир и начинался “мир мертвых”, мир их предков. Живые хотели совершить их путь, чтобы постичь смысл вечной жизни.
               Спустя тысячелетия на островах возникли монашеские обители. Природа архипелага благосклонно приняла их, будто всегда ждала только этого. Она неуловимо слилась с православными святынями и продолжала исполнять свою особую миссию. Казалось, что лучшего места православные храмы не могли обрести в этом мире.
               Здесь, как тысячелетия назад, человек отрывался от привычной  среды и приближался к другому свету, миру мертвых, соприкасался с вечностью. Казалось, что от нее оставался всего один шаг. Значит, нельзя уже было оставаться прежним.
               Наверное, каждому, хотя бы однажды,  приходилось в своих мыслях общаться с давно ушедшими родными и близкими или друзьями. Иногда даже с совершенно неизвестными людьми. Что-то подобное происходило с Саниным на этой земле. Такие диалоги складывались у него в какие-то совершенно немыслимые фантастические события. Кто-нибудь сказал бы, что у Санина здесь открывалось новое зрение.
               А еще у него происходил внутренний  диалог со своим вторым “я”, с его собственной тенью. Пожалуй, это оказалось для Санина самым трудным, поскольку потребовало от него многих душевных усилий и переживаний.
               Он приходил каждый день, без всякого спроса. Нужно было только представить, каким неудобным и неприятным собеседником оказался этот субъект. Циничный и язвительный. Его вопросы - словно финский нож. Он знал о нем решительно все, даже его тайные мысли. Санин не испытывал к нему расположения и часто побаивался.
               От него нельзя было скрыться, он всегда следовал за ним. Правда, можно было не замечать его. Удобная сделка? Но тогда он незаметно обретал над ним такую силу, что однажды, мог толкнуть на какой-то необдуманный и гадкий поступок. Нет, его следовало терпеливо выдавливать. Это заставляло Санина заглядывать в себя, казнить или миловать. В такие моменты чувство стыда и раскаяния облегчало душу. Ему казалось, что он становился чище и лучше.
               Этот рассказ мог бы показался неполным, если не сказать, что у некоторых людей с особой чувствительностью на Соловках возникал внутренний конфликт с Духом этого места. Они испытывали душевную тяжесть, необъяснимые переживания и торопились скорее покинуть острова. Санин даже знал несколько подобных историй. По большей части эти люди говорили о том, что их психика подвергалась  какому-то странному сильному воздействию. Возможно, не все были готовы к такому внутреннему диалогу. Кому-то территория Соловков представлялась сплошным кладбищем древних саамов, белоглазой чуди или лагерных заключенных. Им по ночам слышались странные звуки, стоны, какая-то адская какофония... партитура Страшного суда...
               Санин не переставал удивляться природе Соловецких островов. Это был особый приветливый мир. Без волков, медведей и росомах. Единственным хищником здесь была лисица. Санин встретил ее только однажды на тропе к святому источнику. Они без страха посмотрели друг другу в глаза и разошлись, каждый в свою сторону. У обоих из них была своя жизнь.
               В то раннее утро изогнутые в причудливом танце северные березки, показались Санину пришельцами неизвестного ему мира. Дрожали под дуновением ветра их резные листочки, роса ловила солнечные лучи. Сумрак прятался в глубину леса, на полянах клубился туман. В седых древних елях и соснах он угадывал мудрых старцев, хранителей тайн и свидетелей многих событий. Душа радовалась началу нового дня, звенела простой русской волынкой. Утреннее происшествие теперь казалось ему смешным и нелепым. Ничего тревожного для себя он больше не видел...
          Сегодня его двойник повел себя совершенно иначе. Больше никакой внутренней борьбы. Он уверял его, что теперь, когда круги подземного  мира пройдены, можно начать новую жизнь. Как прекрасно остаться на этом чудесном острове, слиться с его природой, просыпаться и слушать голоса леса. Нужно жить проще, не обременяя себя заботами и нелепыми мыслями. В конце концов, так жили многие окружающие его люди...            
          Еще по приезду сюда, он коротко сошелся с рыбаками из местного поселка и начал ходить на их лодке вдоль побережья острова. В таких морских прогулках оказалось много интересного. Остров открылся для него с самой неожиданной стороны. Иногда он удивлялся тому, что здесь все получалось. Говорили, что в этих местах Христос ближе, но он помнил другое. Жившие в этих краях люди, закаленные непростыми условиями, потомки русских промысловиков, были добры и просты в общении. В поселке стояли их скромные деревянные дома, каких немало на поморской земле. Рядом быстро разрастался музейный и туристический гостиничный комплекс, отвоевывая для себя новые участки заповедной святой земли.
             Теперь за его плечами осталась большая часть жизни. Кто он в ней? По-настоящему, он всегда оставался только старым солдатом. Таких людей уже не всегда приглашали в приличные дома. Они приходили туда, куда их звали. Правда иногда им ставили памятники и вспоминали по праздникам. Это было своеобразной платой за безразличие в повседневной жизни.
             Санин шел на лодке в сторону острова Анзер. Ему советовали идти вдоль берега и не терять его из виду. Расстояние между островами в самой близком месте всего-то пять километров. Отсюда, наверное, немного больше. Лодка прыгала по волне, ее постепенно сносило дальше в открытое море. По первому времени это не сильно беспокоило Санина. Навесной мотор работал устойчиво и ровно, скоро Соловки совсем растаяли в легкой дымке. Так было даже интереснее, добавляло драйва. Страх потеряться оказался сильнее, и он повернул обратно, в сторону острова. Прошло еще около двух часов. К этому времени он давно должен был оказаться на острове.
                Анзер остался островом уединения, на нем не было никаких поселений. Его природа могла бы навсегда остаться неприкосновенной, если бы не созданная новой властью тюрьма СЛОН с ее разрушительными следами печали и скорби.
                В солнечный  день в море за ориентир часто брали Голгофо-Распятский скит. Его сверкавший крест был виден очень далеко. Скит стоял на горе Голгофа. Другое дело, что погода в этих местах быстро менялась.
                Впереди показались волны, которые шли навстречу выбранному курсу и своим шумом напоминали об опасности. Мотор захлебывался простуженным лаем. Лодку все больше раскачивало, теперь она была его передовой линий. Волны шли плотной цепью, напоминая неровные шеренги наступающих солдат. Здесь не стреляли и предлагали сойтись в рукопашную схватку. Вместо рева мотора ему слышался свист ветра и вздохи падающих волн. Этот звук заставлял двигаться, учащалось дыхание, приливалась кровь к онемевшим мышцам. Санин уже не успевал уклоняться от растущих за просмоленным бортом пенистых волн...
                Остров на горизонте не приближался. Он появлялся и снова проваливался вниз, словно предлагал ему какую-то опасную рискованную игру. Ничего устойчивого вокруг. Скоро пляшущий горизонт окончательно исчез. Санин все больше обретал одиночество среди движущейся воды…