и теперь малышка Элис официально не у дел...

и теперь малышка Элис официально не у дел.
год назад ей сладко пелось, первый снег, кристально бел,
падал и совсем не таял к ней на кончики ресниц.
а сейчас она большая дочка мировых столиц,
рынков, банков и высоток, взрослых и больших забот,
словно не она, а кто-то ежедневно чуда ждёт.
у неё-то чудо было тот счастливый год назад,
а сейчас хватило б силы открывать с утра глаза,
видеть чтоб предельно чётко хмурый настоящий мир,
забывать чтоб голос звонкий, мягкий воздуха эфир
и улыбку радуг шире, и волшебную страну,
быть одной в пустой квартире у реальности в плену.

и теперь малышка Элис год за годом пишет им:
«как ты там, смешная прелесть, мой улыбчивый Чешир?
как ты, мой безумный Шляпник, ясный свет моей души?
тут у нас мороз и слякоть, ты бы, милый, поспешил
да унёс меня обратно, я хочу в страну чудес.
мне твердят неоднократно, что я словно бы не здесь,
что я словно вне событий, времени, пространства, мест.
и хотела я забыть бы, но ты – мой навеки крест.
обнимаю. ставлю точку». но письма не отправляет.
состоит давно из строчек, она словно неживая,
в мыслях движется по кругу, и надежды с неба – наземь.
даже страшно ей подумать, что всё – плод её фантазий.

и теперь малышка Элис отмечает юбилей.
она пьёт столетний херес. стала старше, ярче, злей.
рядом с нею гости меркнут. поздравляет старший сын.
на столе лежат конверты. громко тикают часы.
голоса смолкают разом, Элис вмиг белее мела,
как в тумане слышит фразу «ещё можно что-то сделать!»
а потом мелькают лица и больничный коридор.
и старинный сон ей снится, и забытый милый взор.
«никогда я не устану, эти доктора всё врут!»
Элис видит и поляну, и знакомую нору,
и легко она смеётся. стрелки замедляют бег.
ярким светом слепит солнце и кружится первый снег.