Сказочка на злобу дня и ночи

Огромный, богато разукрашенный флагами и вымпелами, белокаменный замок погружался в тоскливые осенние сумерки, тускло мерцая серебристыми шапками башен в лучах заката. Во дворе замка и внутри его стояла тягостная тишина, время от времени прерываемая торопливыми шагами слуг, всхрапыванием лошадей в запертых конюшнях, карканьем ворон на острых шпилях и медных флюгерах. Болезненная безысходность призраком бродила по мрачным коридорам и просторным темным залам, редкие факелы коптили и трещали, слуги пробегали бледными тенями мимо застывших в металлическом молчании стражников. В пустой тронной зале холодный сквозняк перекатывал голубиные перья по мозаичному полу.
Старый король сидел в своих мрачных и сырых покоях на дубовой кровати, на серо-зеленых от плесени шелковых простынях, под пыльным бархатным балдахином, и грел узловатые бледные ноги в золоченом тазу с горячей водой. Перед ним, привычно согнув спину в почтительном поклоне, стоял седой камердинер с полотенцем и медным кувшином в руках. Королевское лицо, искривленное привычным страданием, как у старого трагика из бродячего театра, брезгливо передергивалось каждый раз, когда камердинер подливал в таз горячей воды, и приходилось шевелить больными суставами пальцев. Выражение лица камердинера нельзя было угадать за непроницаемой маской, которую на него надели время и долгая жизнь при дворе.
Наконец, вода в кувшине закончилась, а в тазу - остыла, и король осторожно вытащил ноги, одну за другой, тщательно стряхивая последние капли, из таза на руки с трудом опустившегося на колени слуги. Камердинер начал осторожно вытирать королевские ноги полотенцем, порванным в нескольких местах. Король отстраненно наблюдал за происходящим, хмурясь и пожевывая губами.
"Ну, что?!." - с неожиданным раздражением воскликнул он высоким дребезжащим голосом и пнул камердинера в плечо босой ногой. - "Что ты молчишь, как истукан?!. Боишься сказать своему королю всю правду, а?!. Сейчас же отвечай, что происходит в покоях королевы!.. Есть какие-нибудь изменения, или нет?!."
Камердинер судорожно вздохнул, покачал головой, втянул ее в тощие плечи и с удвоенным вниманием принялся оттирать королевские пятки от невидимой влаги.
"Да отстань ты, остолоп, дырку протрешь!.." - вырвавшись из цепких рук слуги, король начал судорожно запихивать непослушные ноги в роскошные восточные туфли без задников и с причудливо загнутыми носками.
"Лучше помоги мне одеться!.. Да не копайся ты, чучело огородное!.. Подай мне халат!.. Думаете, если король приболел немного, так ничего не стоит его обмануть, и можно уже ничего не делать, а?!. Бездельники!.. Пусти, пусти, я сказал, оставь это - это мне ни к чему сейчас!.. Бери факел - я иду к королеве!.. Что, что вы тут без меня делали, я тебя спрашиваю?!. Лекарей вызывали?.. Колдуна приводили?.. Что ты киваешь, болван?!. Королеву поили, кормили?!. Что значит - не ест, не пьет?!. Вот я тебя в катакомбы-то велю бросить - вмиг узнаешь, что это такое, когда не едят и не пьют!.. Хорошие новости королеве сообщал?!. А?!. Я тебя спрашиваю!.. Докладывали ей внятно и громко хорошие новости-то?!. Про то, что стекольщиков еще в прошлом месяце изгнали?.. Что падчерицу казнили уже давно?.. Что Лесное Братство разогнали, а развалину их пожгли?.. Говорили или нет?!. Ну и что, что - в сотый раз уже: вот я тебе уши пообрубаю и будешь, как попугай, до самой смерти своей это перед королевой повторять!.. Боже!.. И за что мне достался от отца этот сброд неблагодарных скотин!.. Отойди - я сам!.. И только попробуешь сунуть сюда свой длинный нос - вмиг без него останешься!.."

В покоях королевы уже царил мягкий фиолетовый сумрак. Несколько свечей в тяжелом подсвечнике смутно выхватывали из полутьмы цветные витражи окон, богатые драпировки стен, в беспорядке разбросанные по кровати наряды. Постель была даже не примята. Посреди покоев, у заваленного всякими безделушками стола, на резном стуле с высокой спинкой, неподвижно сидела королева. Спина ее была неестественно пряма, шея напряжена, тонкие кисти рук судорожно сжимали большое и даже на вид тяжелое ручное зеркало в медной раме, и покрывающая ее искусная резьба была обезображена черными дырами на месте вырванных из своих оправ драгоценных камней. Застывший взгляд королевы был устремлен в темные и почти непроницаемые недра зеркала.

Буквально ворвавшись в спальню супруги, король вдруг остановился, осторожно прикрыл за собой дверь, сделал глубокий вдох и оправил на себе наспех наброшенный халат.
"Добрый вечер, дорогая," - начал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, и степенным шагом обходя покои. - "Как Вы провели эти сутки?.. Признаться, мне снились жуткие кошмары, но к утру лихорадка отпустила, и вот теперь мне лучше... Вы слышите, дорогая, я рад сообщить Вам, что здоровье Вашего венценосного супруга поправляется!.. А?.. Не слышу Вашего ответа, не вижу выражений Вашей искренней радости!.."
Нервным шагом прохаживаясь вокруг неподвижной женской фигуры, король быстро начал терять терпение.
"Королевству грозит голод!.. Война на пороге!.. В этом году пришлось отказать всем иностранным послам в официальном приеме, чтобы не нарушать священный для всех королевских династий этикет!.. А этикет, душенька, подразумевает, нет, он недвусмысленно требует участия королевской супруги в подобных церемониях!.. Участия!.. Исполнения, наконец, своего королевского долга!.. А Вы за последние месяцы даже не потрудились встать с этого стула!.. Что Вы говорите?!. А?!. Не слышу!.."
Но королева молчала, и даже взгляд ее не переменил своего положения.
"Нет, это неслыханно!.. Немыслимо!.. Будь проклят тот день, когда я принял при дворе этого прохиндея, этого восточного чернокнижника, этого мерзкого колдуна!.. Завтра же велю изгнать всех купцов из страны!.. Да что там изгнать - казнить!.. Будь прокляты все зеркала на свете!.. Ну чего, чего Вам еще нужно?!. Ну, хотите, я найму еще десяток глашатаев с лужеными глотками, если эта сотня недостаточно громко орет по утрам на всех перекрестках, восхваляя Вашу красоту!.. Чего Вы еще хотите?!. Все женщины королевства от 16 до 50 уже и так ходят с закрытыми лицами и в хламидах, остается только закутать в тряпки мужчин!.. Вы этого хотите?!. Рыцарей в масках, придворных в покрывалах восточных рабынь?!. А?!. Да оторвитесь Вы, ради Б-га, от этой стекляшки!!! Сколько можно в нее глядеться?!."
Вне себя от бешенства, король попытался силой вырвать зеркало из пальцев королевы, но окостеневшая плоть держала крепко, и король лишь чуть не вывихнул палец...
Охнув и грязно выругавшись, он прихрамывая, вылетел из покоев королевы, оставив на торчащем из двери ржавом гвозде изрядный кусок старого халата. В коридоре зашумели и забегали слуги, послышался гневный окрик короля...

Ресницы королевы вздрогнули, и тонкие губы изогнулись в бескровной усмешке.
"Плебей," - прошептала королева, не отрывая взгляда от полированного озерца мрака в руках. - "К чему мне его глашатаи, все эти лжецы, грязные мужланы и их глупые бабы... Им так никогда и не понять, что я не гляжусь в это зеркало - нет, я в него живу..."

27.02.05