Но станет глина буйными цветами...

 
*  *  * 



Так кто же я? Зачем живу на свете? -
Как страшен в безответности вопрос!
Качнутся звёзды, и родятся дети.
И встретит скудной глиною погост.

Но станет глина буйными цветами,
мы ляжем на вечерние цветы -
и свод планет разверзнется над нами.
И вновь воскликнешь с давней болью ты:

"Зачем довлеешь надо мною, небо?
Мой дух живой тебе равновелик.
Зачем, зачем..." - отважно и нелепо
лепечет сердце. И молчит язык.





*  *  * 



Есть то, о чём не должно говорить,
что лишь беззвучно
тронуть чувством можно.
Так ощущают свет и воздух кожей,
так ведают судьбы глубинный ритм.

Есть тайный мир, который не понять, -
он никогда не превратится в слово.
Но он, лишь он, нас мучит,
чтобы снова
предощущеньем истины пленять.





Зерно



Надежды лепет, смех огульный,
мольбы и гневы -
зря всё, зря...
Цветёт крапива и багульник,
и всходит судная заря.

Растает снег, и камень стает,
пребудет только лишь одно -
сквозь смертный трепет прорастает
листом пронзительным зерно.

Так и душа...
Беззвучно плача,
к полынным глинам припадёт.
Да будет так.
И не иначе... -
Да вспыхнут листья в свой черёд!





*  *  * 



Девятилетний, загорелый,
наследник,
худенький пострел,
Как над футболкой свежебелой
загар твой солнечен и смел!

Светись! -
Со мной моя тревога -
в немирном мире уберечь
взор синий,
рвущийся в дорогу,
святую хрупкость юных плеч...





*  *  * 



Как рванулось Стожарами небо
к запрокинутой голове,
как давно я мальчишкою не был
в перепутанной ветром траве!

Или юной безудержной песне
ни за что не сносить головы,
и забыл я, как бродят созвездья
среди зарослей млечной травы?