Двадцатый век

На маленьких скамейках алкаши
Уже с утра засели с горькой водкой,
Зачем ты пишешь грязно - не пиши,
Но всем нам плыть в одной и той же лодке.

Куда-то мчат безумные авто,
Разбрызгивая жижу из-под шин,
А брызги - словно красное вино
Иль кровь, но как нам без машин...

Уже смирились, в этот скорбный век
Так много войн, убийств и перестрелок,
Что незаметен стал и человек,
Так что уж говорить про белок...

Да, этот век компьютеров, ракет,
Принес стихии, беды, катастрофы,
И человека, в общем, уже нет,
Остались только маленькие строфы...

А о любви вообще пора молчать,
Любовь, как смерть, приходит неожиданно,
Тем и страшней конец, и стоит уж понять,
Любовь - печаль, и потому невидима.

И только где-то на задворках мира,
Где обитают люди-эскимосы,
Еще живет и прозябает лира,
И там цветут и девушки, и розы.

Но в этот век туда уже добраться
Нам не под силу, может быть, когда
Добьет нас век - мы станем собираться
И вереницею идти по проводам,

И, пропуская ток сквозь жилы и сквозь тело,
Забыв слова, приличья, имена...
В страну, где плато тысячу лет белым
Лежит и ждет: Когда они придут? Когда...

Да, этот век был завершеньем счастья,
Был веком вечных дьявольских разлук,
Был веком сатанинской власти:
Печали, смерти, ужаса, разрух.

На лавках алкаши развеселились,
Им важен день и незачем им век,
А небеса дождем опять пролились
Туда, где жил когда-то человек.

Перед окном, как Бродский, я подумал,
Куда идем мы, что же мы должны
Отдать, к чему близки мы - дождь некрепким клювом
Дробил стекло моей пустой войны.

Я отошел, и в замкнутом пространстве,
Во всем во мне бесился черт кривой,
Я не мечтал уже о белом царстве,
А я мечтал стать в мире запятой...

1 января 2000 г.