Иван коровеич

    
         
           Бывают сказки детские,
           а эта не совсем…
          
Сказку новую начну
Про забытую старину.
Жил когда-то царь овёс,
Тот, что сказки все унёс.
Ну, а что за сон без сказу,
Можно ли уснуть так сразу?
Вот одна припасена,
Жёнкам нужная для сна.
В ней и вымысла немного,
Чтобы слушалась.
 Ей Богу!

Сказка эта об удаче,
Счастьем прозванной иначе,
Что даётся лишь умелым,
Самым сильным, умным, смелым!

                - 1 -
Ну, так вот, жила – была
Не млада и не стара
В неком позабытом царстве,
В некотором государстве
Век бездетная царица,
Был и царь с ней, как водится.
Нет детей у них, хоть чё!
Просят Бога горячо:
«Дай дитя на загляденье,
К старости на прокормленье!»
Так однажды, помолясь,
Спать легли.
Приятный всласть
Сон привиделся им вещий,
Будто в их пруду не леший,
Златопёрый Ерш живёт,
В нём их счастье наперёд -
Скушает его царица,
Вот дитя-то и родится!!!
Царь поверить сну бы рад,
Был бы толк - надежды клад.
Лучших вызвал рыбаков
Дал наказ: поймать без слов!

В тихий пруд, закинув сети
Ловят, рады, словно дети:
Пойман ершик златопёрый,
На их счастье, в само вёдро.
         

Во дворец ерша несут,
Выполнен наказ.
За труд
Их царевна награждала,
По червонцу раздавала,
Несказанно весела,
Есть надёжа, хоть мала!

После выдачи подарков,
Лучшую зовёт кухарку
И наказывает ей
Как доверенной своей:
«Приготовь рыбку к обеду,
Чтоб ни кто о том не ведал,
Не попробовал ни крошки
Ни слуга, ни мала мошка!»
Чищен, выпотрошен ёрш,
Вкуснотища – невтерпёж!
Жареный снесён царице,
Та откушать торопится.
Что ей сок, блюда с вином?
Ей скорей поднос с ершом!
            
А на кухне молодица,
Помня про наказ царицы,
Ни кому не рассказала,
Только блюдце облизала,
Больно вкусно получилось
Блюдо, чем довольна милость!
А помои, кой в них прок?
Выставила за порог.
На тот час неподалёку
Телочка брела к порогу,
Выпила, хотела пить,
В чём же грех? Кого корить?

Забрюхатели три разом
Без болезни, порчи, сглазу.
Счастлива в конец царица,
И кухарка – молодица,
Что без мужа понесла,
Не грешив, не копив зла.
А в хлеву и первотёлка,
Что, быка не видя толком,
Вдруг покрытой оказалась
И не ведомо как сталось!

Сказка скоро говорится,
Да не быстро жизнь вертится.
Через всем известный срок
Царский родился сынок.
У кухарки тоже роды,
Сын приплыл, как полы воды,
А из скотного двора
Весть приносит детвора,
Что у царской первотёлки
Мальчик видится в пелёнке!
Все дивятся трём мальчишкам
Схожи внешне, даже слишком:
Волос цвета златой ржи,
Личиками похожи;
Глазки их, что васильки,
Губки – розы лепестки,
Рост, цвет кожи – чем не братья,
Не берусь то утверждать я!

Царь нарёк сына Иваном,
Вот и те при сходстве странном
Тоже Ваньками звались,
Так же в церкви нареклись:
Царский зван Иван-Царевич,
От коровы - Коровеич,
А кухаркин, тот прозван -
Кухаревичев Иван.
От кого кто нарождён,
Стал быть, так и наречён!

Царь, прознав про новость ту,
Молвил: «Вместе пусть растут!»
К каждому приставил нянек,
Лекарей, а позже дядек,
Чтоб учить мальцов наукам,
Мастерству владенья луком,
Скачкам на лихом коне
Голышом, потом – в броне.

Чудные они родились,
Так росли, что все дивились:
Если кто растет по дням,
Эти – точно по часам;
Кто взрослеет в десять лет,
Эти - в год, не зная бед.
И признать непросто было
Кто чей сын – лицо едино,
Различить их можно тут
Как с гуляния придут:
Кто бельё спешит сменить,
Кто стряпнёй живот набить,
Ну, а кто скорее спать
В ясли, лавку иль кровать.
Тот чистюля - ясно, царский;
Что прожорливый – кухарский;
А вот тот, кто много спит,
Силу дюжую копит –
Этот, знать, сынок коровий
Самый сильный из них, вроде.
               
 
              -  2 -
Возраст катится к десятку,
Сельским не ровня ребяткам,
В жилах трёх взыграла кровь,
Кто старшинства примет роль?
Каждый хочет старшим зваться,
Силой как им потягаться?
Просят батюшку-царя:
«Сделай палицу не зря
Чтоб не с дуба, не проста,
А была пудов с полста!»
Кузнецы делать умеют,
Три недели куют, греют.
Вот и палица готова
Медная многопудова,
Мужики втроём несут,
Просят денежку за труд.
Царь, понятно, не скупился
И червонцем расплатился.
Братья палицей играют,
Между пальчиков катают,
Словно лёгкое перо,
Знай, мол, нас – что нам дано!

А вот спор меж ними прежний
О главенстве неизбежный
Ни когда не утихал,
То и дело возникал.
Так, соперничая в силе,
Меж собой проговорили:
«Старшим будет тот из них,
Чей удар сильней других,
Палицею бить в плечо
Что есть силы, горячо».

Жребий брошен.
Удар первый
Сделан силой непомерной,
Кухаревич по колени
Вбит, как кол, в сырую землю,
То Царевич горд собой:      
«Эка, спорит кто со мной?»

И кухаркин сын не хуже –
Братьев вбил по пояс тут же.
Коровеич взял дубину,
Жалко братьев и их спины,
Взмах, удар и столб пыли -
Головы торчат с земли.

Спор, казалось бы, и кончен,
Но союз братьев не прочен,
Царский сын угомонился,
Но надолго ль – подивимся.

Через день в саду гуляют,
Жребий спорный вновь бросают:
Кто дубину бросит ввысь
Дальше всех, и поклялись
Спор о старшинстве окончить,
Как о том обычай прочит.

Вот Царевич размахнулся,
Клён зелёный пошатнулся,
Четверть часа не видать –
В облаке застряла, знать!
Нет, летит! Вдали упала
Стадо свистом распугала.


Кухаревича черёд,
 В руки палицу берёт,
Раскрутил и сильно бросил
Выше туч, за неба проседь,
Полчаса её не видно,
А царевичу завидно,
Палица упала в низ
Так, что древа затряслись.

Когда бросил сын коровий
Птицы вылезли с гнездовий,
Полчаса и час все ждут.
Где-то ухнуло! Не тут.
Пала палица за садом,
Где ни что не пострадало.
Коровеич, стало быть,
Старший - спор пора забыть?

                -  3  -
Вышли из дворца на зорьке,
Видят камень на пригорке.
Спорят вновь: вот сдвинет кто,
Старшим став из них притом?
Царский сын в глыбу упёрся,
Тужится - та не даётся;
Кухаревич напряг спину,
Чуть качнул, с места не сдвинул;
Коровеич пнул ногой,
Словно делал не впервой,
Глыба сдвинулась.
За ней -
Стойло сказочных коней:
Белый, вороной, каурый
Цепи рвут, лоснятся шкурой,
Тянутся к нему губой,
Видно, что для них он свой.
По-хозяйски гладит холки,
Гривы чешет, зная толк в них,
Угощает сахарком,
Шепчет ласково притом.

Видно, кони не простые,
Богатырские, лихие;
Сбруя на стенах висит,
Златом, жемчугом горит.
Лица радостью блеснули,
Кони ратные и сбруя,
Бог велел, как видно, сам
Разгуляться молодцам!

Во дворец бегом пустились,
Пред иконой преклонились,
К батюшке-царю спешат,
В ноги падают, гласят:
«Отпусти в чужие земли
Всех троих ни дня немедля,
Знать хотим, где пригодимся,
Если враг, то с ним сразимся
Своей силой и умом,
Где смекалкой, где трудом.
Ввек не будем разлучаться,
Крепким кулаком держаться,
Не разделит дождь, ни гром,
Порешили так на том!»


Царь ребят благословил,
Щедро златом наградил.
С дворней, с мамками простились,
Мамки - в плач, слезу пустили:
«Детки, как же в десять лет
Вдаль чужую, на край свет?»

               - 4 -
Три Ивана верховые,
Коней гривы золотые
Скачут день, другой и третий,
Устали и не заметив,
По полям и по долам,
По неведомым горам,
Сквозь пески пустынь горячих,
Видят старцев настоящих,
Тех, кто смотрит сквозь века
И пришли издалека.

Вот въезжают в лес дремучий,
Темень днём, ночей покруче.
Вот изба на курьих ножках,
Крыша вся в бараньих рожках
Стала задом наперёд,
Ввек к чужим не повернёт.
Нет окошек у избушки,
Кто живёт в ней: дед, старушка?
Коровеич крикнул ей:
«Повернись к нам, да скорей!
К лесу задом, к нам крыльцом,
Покажись своим лицом,
Чтоб удобней в тебя влезть
Соли с хлебушком поесть!»
И изба со скрипом страшным
Повернулась.
Видел каждый
Покосившуюся дверь,
Мётлы в ступе – верь, не верь!


Входят молодцы без стука,
На печи лежит старуха,
Видят, костяна нога –
Нечто бабушка-яга?
Нос упёрла в потолок,
Косит глазом на восток.
«Фу - фу – фу! Дух русский слышу,
Страх его как ненавижу,
Долго видом он невидан,
Столько слыхом-то неслыхан.
Чую, в ложку он садится,
Сам сегодня в рот катится!»-
«Эй, старушка, не бранись,
Слезь с печи к столу садись, -
Коровеич ей сказал,
И степенно продолжал,
- Расспроси, куда мы едем
Да послушай, что ответим».

Слезла старая с печи,
Разожгла огонь лучин,
К Коровеичу склонилась
И ни чуть не удивилась,
А с почтением сказала:
«Здравствуй! Я тебя узнала,
Ты – Ванюша Коровеич
Силой знатною владеешь
И умом не обделён,
Знамо, от Ерша рождён!
Расскажи, куда ты едешь,
В кои стороны путь держишь?»
               
Коровеич удивлён:
"Нечто от Ерша рождён?-
Но с хозяйкой поделился,
Как и с кем в поход пустился
- Едем, бабушка, на реку,
Что Смородинной из веку
Так любовно все зовут.
Чуда - Юды там живут.
Еду с братьями не в гости,
Чтоб сразиться с ихней злостью!»

«Ай да Ванечка – Ванёк!
Слушай-ка меня, внучёк.
Дело доброе задумал,
Славься тот, кто надоумил.
Царств немало поглотили,
Женщин, деток полонили,
Бедствует безвинный люд,
В рабстве трудятся и мрут!»
И она им указала
Путь к реке, болот где мало,
К той реке, где помощь ждут,
Что Смородинной зовут.

Поутру на зорьке ранней
Коровеич, как ни странно,
Раньше братьев всех вскочил,
В родничке лицо смочил
И увидел не старуху –
А девицу-молодуху,
Та сидела за ручьём
С косой златой за плечом,
Молодцу платком махнула:
«Счастлив будь!»- будто вздохнула
И исчезла с глаз долой,
Была ль, не была живой?!

Он к избушке - братья спят,
Стены стонут, так храпят.
«Эй вы – воины, проснитесь,
В родничке ополоснитесь!
Перекусим и вперёд,
Дело доброе не ждёт!»

«Ты, я вижу, править взялся,-
Королевич отозвался,
- Совет с Бабою-ягой,
Держишь, видно, не впервой?
И о подвигах мечтаешь,
Всё за нас про то решаешь,
Мол, идём к Смородине,
Не сказав об этом мне!
Что ж, что сильный, но ведь род
Ты ведёшь свой от пород…,
Я же от царя кровей,
Знать – известней и главней!»


Братья снова в путь - дороге,
Лес редеет понемногу,
Темень, мрак уж позади,
Что за шум, прибой, поди?
Да, бушующее море
Им открылось на просторе,
Горизонт из края в край
В волнах грозных, почитай.
Братья рвутся к волнам пенным,
Королевич скачет первым,
А кухаркин сын за ним,
С блеском глаз мальчишеским.
Коровеич в след орёт,
Мол, не время - дело ждёт!
Нужно ехать искать реку,
Нет и часа на потеху!

Царский сын остановился,
Бранью громкой разразился:
«Нет! Не может быть так дальше,
Чтоб коровий сын был старшим!
Выше царственных кровей,
Пусть ты даже и сильней!!!»

Слышат, клохчет в море гад,
Волны гонит к берегам,
Шторм ревёт, бередит душу,
Корабли швырнул на сушу.
Говорит Царевич братьям:
«Что ж не буду выбирать я,
Тот главенство с честью примет,
Уймёт кто гада, или выбьет!»

Коровеич согласился:
«Что ж давай, коль так решился,
Унимай гада морского -
Будешь старшим, даю слово!»

И Царевич не стал ждать
Волны плетью стал хлестать,
Бранью злобной осыпает,
Всё грозит и проклинает,
Но в конец устал и стих,
Пал в песок и духом сник.

Сын кухаркин отказался,
Братьям честно в том признался,
Но не в том, что силы нет:
«Спорить с гадом - смешить свет!»
   

Гад всё боле распалялся,
Пучил волны и вздымался,
Жадно грыз все корабли,
Те, что в гавань не вошли,
Везли людям хлеб и злато,
Ткани, соль, хлопок, брильянты.
Выбросил кроме досок
Бочки с маслом на песок.

Кто же с гадом вступит в схватку,
Сложит силу, ум, смекалку,
Одолеет нечисть в раз,
Сломит яростную страсть?

Коровеич не робея
Входит в волны прям по шею,
В бочках днища выбивает,
В пасть нечистому бросает.
Бочки весом пудов с сорок
В пасть летят с ревущим ором.
Долго схватка продолжалась,
Нечисть выла, задыхалась,
Но и ей пришел конец,
В море штиль - всему венец!

Сын коровий кажет братьям:
«Ну, как долго выбирать нам,
Старшинство кому отдать?
Час пора об этом знать!»

Но царевич отвечает:
«Где то видано, не знаю,
Чтоб простой пастушки сын
Правил царским, хоть и мил?
По тому и выбирать
Не хочу..., всяк должен знать!
А вот ты и сын кухарки,
Чтить должны веленья царски,
Жду слепого подчиненья
Собственным моим решеньям!»

Коровеич помрачнел,
От волненья прохрипел:
«Хоть и царского ты рода,
- Молвил он, - не чуя брода
Лезешь к чёрту на рога,
Не ступала где нога.
Ты себя и нас погубишь,
Слушать мой совет не любишь.
Не желаю быть помехой,
И вернусь домой без спеха,
Коль понадоблюсь опять,
Знаешь, где меня искать!»

                Ускакал путём обратным,
В споре с ветром неприятным.
______________________

Так подъехал Иван к дому,
Сердце бьёт беды тревогу.
Во дворец не заезжая,
Коня к стойлу направляет.
Спешился, видать устал,
Друга быстро разнуздал,
Сена в ясли положил,
Сам прилёг. Сон в миг сморил.


                -  5 –
Во дворце переполох:
«Коровеич там прибёг
Без братьёв в конюшне нашей,
Глазу к батюшке не кажет.
Дескать, прячется в задворках,
Словно мышка в своей норке».
Повелел царь царедворцу
Под замок упрятать хлопца.
Слухам сам не верить рад бы,
Да боится, а вдруг – правда?
И кухарка вся в слезах
Дворни слышны: «Ох!» и «Ах!»

В стенах каменных Иван
Сутки, третьи будто пьян,
Богатырским сморен сном,
Не разбудит даже гром.
Но, однако, голод волчий
Разбудил его средь ночи.
Огляделся: «Где же я?
Клеть в окне похожая
На тюремную.
Неужто
Пал в немилость, почему-то?
Стал кричать и в дверь стучать:
Эй! Здесь есть кто? Отвечай!»

Стражники, что охраняют,
Через двери отвечают:
«Ты достоин всех смертей,
Как убивец и злодей!
Братьёв ты средь боя бросил
Как и ноги тебя носят.
А ещё, гласит молва,
Встретившись с врагом едва,
Ты убёг, не смазав пятки,
Братьев бросив без оглядки.
По тому тебя в темницу
Принесли, пока проспишься,
А потом сам царь решит,
Может жизни и лишит!»

Узник стал в двери стучаться,
Стены начали шататься.
И кричит: «Меня к царю
Отведите, я молю!
Кто напраслину поведал
Обо мне?
Не верьте! Беды
Не коснулись ещё братьев,
То приехал рассказать я».

Царь узнал громкую весть,
Узника велел привесть,
Как лекарство, как награду,
Чтоб прознать самому правду:
 «Донесли мне, ты их бросил,
Не что струсил, ты же - россин?
Где мой сын? Где сын кухарки,
Может, сгибли в бою жарком?
Я тебя велю казнить
Если их прервалась нить!»

И Иванка – сын коровий
Государю пал прям в ноги,
Рассказал, как на духу:
«Живы, здоровы, к врагу
Не лежит их путь-дорога,
Но меня грызёт тревога».
Он поведал как они
О старшинстве спор вели;
И о том, что спора жребий
Пал ему второй и третий,
Рассказал, как усмиряли
Гада в море;
Как узнали
От старухи о Ерше,
Том, что мамкам по душе.
К ним закралось вдруг сомненье:
Ерш замешан в их рождении?
«Разошлись наши пути,
Ты уж, батюшка, прости.
Сын твой царской чистой крови,
Я ж, известно – сын коровий,
Попрекает тем меня,
Просто не проходит дня!
Я решил с чудом сразиться,
Что в реке одной водится,
Но Царевич мне не раз
Дал понять, что не указ
Для него мои решенья,
Всё равно, что птички пение.
Делать дело вразнобой,
Что лезть в петлю головой!»

Царь нахмурил, черны брови:
«Ну, так что, что сын коровий?
Пусть заносится не очень,
Ишь – Царевич, ясны очи!
Я скажу, не согрешу:
Все вы братья по Ершу!»
Рассказал про вещий сон
И историю с ершом.
Их рождение загадкой
Остаётся многим бабкам,
Что ж - рождение едва
Обошлось без волшебства:
«Для меня вы все родные
От рожденья и поныне,
Внешне вас не различить,
Что вам братцам-то делить?
Я боюсь, что без тебя
Хлопцы сгинуть могут зря,
Поутру пошлю дружину
В помощь, если ещё живы».

Но Иван – коровий сын
Царя-батюшку просил:
«Не найдут в лесах тех братцев,
Только я смогу добраться,
Не помогут им ничуть.
Знаю я короткий путь!
Ты же, батюшка, всего
Дай Царевичу письмо:
Пусть он клятву вспомнит нашу
Кулаком держаться даже
В ливень, в зной, ветер и гром
Неразлучны быть втроём!»
                -  6  -
Ждать утра не стал Иван,
Сел в седло, взял провиант,
Палицу многопудову,
Меч булатный, что не новый,
Но в бою бывал не раз,
Пригодится и сейчас.
Путь знаком, хоть и не близкий,
Вот и лес глухой не низкий,
А за ним и Чёрно море,
Где братьёв увидел вскоре.
После всех объятий, слёз
Наконец решён вопрос:
«Старшинство твоё признали,
Много страхов повидали.
За калиновым мостком
Столб стоит, надпись на нём:
«Здесь владения трёх змеев,
Чуда - Юдовых злодеев»
Не возможно не робеть,
Коль округу оглядеть:
Горы черепов, костей
Человечьих и коней».
Коровеич с интересом
Оглядел берег до леса,
И увидел там избушку
К лесу дверью, вниз макушкой.
Он, как раньше прокричал:
«Эй, избушка, ну встречай!
К лесу задом, к нам лицом,
Дай ступить нам на крыльцо!»
Та вдруг мигом повернулась
И с макушки кувыркнулась,
Встала на куриных ножках
С дверью хилой, без окошек.
Молодцы в неё вошли,
К радости своей нашли
Стол накрыт закусок разных,
Вин, напитков ярко красных,
А в углу кровать тесова,
Да с перинкою пуховой.
Братцы сели пообедать,
Не что им добром погребать?
А потом и отдохнуть,
Ведь не грех часок вздремнуть.

                - 7 -
Стало к вечеру смеркаться,
Нечему и удивляться.
Коровеич говорит:
«Жребий наш сейчас решит
Кто дежурит на посту
На калиновом мосту.
В полночь змей трёхглавый выйдет,
Кто дежурит, тот увидит,
Кликнет помощь - подмогнём,
Мигом головы снесём!»
Первым в черед - сын кухарки
Шёл к мосту в вечер не жаркий.
Как пришёл, так и уснул,
В дрёме ноги протянул.

Сын коровий был тревожен,
Знал, что братья не надёжны,
К полночи пошёл к мосту,
Видит, брат спит под кустом.
Сам стал ждать, что дальше будет.
Полночь. Месяц в небе блудит,
Утка крякнула и тишь,
Шёпот волн в ней слышен лишь.

Вдруг всё море всколыхнулось,
Волны пеною болтнулись
И выходит из воды
Змей трехглавый, с ушей дым.
Свистнул свистом молодецким,
Гаркнул окриком не детским:
«Сивка – бурка, стань пред мной,
Встань, как лист перед травой!»
Свист и крик тот богатырский
С мощной силой исполинской.
Миг и чёрный конь бежит,
Земля стонет и дрожит,
Из ушей и из ноздрей
Дым валит печи сильней.

Конь идёт и спотыкается,
Змей той дело чертыхается:
«Мяса куль ты вороной,
Ног не чуешь под собой.
Что ты, как старуха, дышишь,
Аль вперёд беду предвидишь?»
Конь ответствует ему:
« Вижу кровь виной тому,
Ждёт Ивашка – сын коровий,
Враг последний твой, пусть новый»-
«Нет, не верю! Подло врёшь,
Дорого и не возьмёшь,
Богатырь тот не родился,
Чтоб со мною мог сразиться!»

Мост кленовый заскрипел
Словно возразить хотел,
То Иван на мост ступил,
Полон гнева, да и сил:
«Ах ты, Чудово отродье,
Наступил конец твой, вроде,
Как и всей твоей родне,
Я пришёл, сдавайся мне!»
 
Мигом палицей своей
Снёс три головы от шей.
Тело изрубил в кусочки,
В море бросил.
Под мосточком
Змея головы сложил,
Травкой быстро притрусил.
Выпустил коня на волю,
Во широко пастись поле,
Сам в избушке спал не мало,
Как ни в чем и не бывало.

А кухаркин сын проснулся,
Лучу солнца улыбнулся,
Рад, что ночь легко прошла,
Без тревог, без снов, без зла.

Следом в ночь сыночек царский
В караул ушел, с опаской
Мучился со сном, терпел,
Но под полночь - захрапел.
Коровеич, это зная,
Братцу пост не доверяя,
Вновь торопится к мосту,
Храп услышал за версту.
На бок соню повернул,
Храпа гром в тиши тонул.
Ждёт Иван второго змея,
Семиглавого злодея.
Ровно в полночь повторилось
Всё, что день тому случилось:
Волны, змей и чудо конь,
Дым с ноздрей, со рта огонь.
Сын коровий не робеет,
Палицей, мечом владеет,
Так искусно не впервой
Голову за головой
Снёс и так же под мостком
Спрятал их, прикрыв песком.
Волны поглотили тело,
Расчленённое умело.

В третью ночь его черёд,
Братьев просит наперёд:
«Если встречу эту сволочь,
Поспешите мне на помощь.
Вот на маленький гвоздок
Я повесил свой платок,
Коль на нём кровь проявится,
Знайте, плохо бой ложится -
Поспешите поскорей,
Помощь мне всего нужней».

Иван ходит под мосточком
Ждёт злодея темной ночкой.
В звёздном небе час настал,
Месяц полночь указал.
Шум прибоя громче-громче,
Волны выше и короче
Вынесли из  недр пучины
Гору мерзкой мертвечины.
В ней когтистые лапищи
Вместо ног и рук;
Глазища,
Дюжина голов страшнючих,
С пастей искры, жаром жгучи.
Только на берег ступил,
Сивку звал что было сил:
«Сивка – бурка, конь буланый
Верный мой напарник ратный,
Встань, как лист перед травой,
Я – хозяин грозный твой!»
Конь бежит, земля дрожит,
Из ноздрей огонь летит,
Пред страшилищем застыл,
Словно, в землю вкопан был.
Видит Ваня конь, как птах,
О двенадцати крылах,
Хвост и грива золотые.
Вот так чудо! Зрит впервые.

Конь под чудищем споткнулся,
Змей на то в ответ ругнулся:
«Ты - то что, шакалья кровь,
Ноги тащишь исподволь?
Чуешь смерти приближенье -
Малый срок минул с рожденья
Коровеича – мальца,
Чтоб был в пору для бойца,
Чтобы мог со мной сразиться,
Силой, мощью померится,
Мои головы сразить,
Русь свою тем защитить!»

Выскочил Иван на мост:
«Не хвались, трусливый хвост,
Вот он я – тот сын коровий,
Кто рождён, чтоб без условий
Твои головы срубить,
Тушу в море утопить!»
К змею подскочил отважно,
Семь голов срубил удачно,
Взмах - ещё другие пять
В песок падают лежать.
Глядь…, а первых семь срослись,
Словно, не прервалась жизнь.
Чудище грозной лапищей,
С силой воинов пол-тыщи
Целит молодца достать,
В землю стылую вогнать.
Конь его лихо гарцует,
Веса чудища не чует,
В круг Ивана оббегает,
То стрелой вдруг налетает.
Мечет чудище огонь,
Из всех глоток вновь и вновь.

«Эй, братья! Скорей на помощь,
Одолеем злую сволочь!»
Кинул варежку в избушку,
Как ядром в ней снёс макушку,
Но в избушке только сап,
Богатырский слышен храп.
Чудище опять несётся,
Но Ивашка не сдаётся,
Палицей, да и мечём
Бьёт и рубит хоть по чём.
Головы летят той дело,
Хлещет кровь из змея тела,

Миг и головы опять
Прирастают…  семь и пять.
Иван варежку вторую,
Бросил – брёвна врассыпную,
А от туда свист ноздрей,
Чудо-Юдова сильней.
Змей всё пуще наседает,
Буд-то продыху не знает.
Вот согнулась палица,
Парень вот-вот свалится.
Бросил он сапог с ноги:
«Конь мой верный, помоги!»
Выбил сапогом ворота
У конюшни и всего-то.
Богатырский конь Ванюши,
Цепи рвёт, как с ветки груши,
И спешит на родной зов,
Что доносится с низов,
К Сивке-бурке подлетает,
Чудище с седла сбивает.
На земле тот неуклюж,
Чуть не тонет в крови луж.

Вдруг Иван при лунном свете
Палец огненный приметил:
Только голова падёт –
Палец огненный блеснёт,
Чиркнет змей по ране свежей,
Голова опять на шее,
Вновь из глотки той огонь,
Дикий рёв, удушья вонь.
Как Иван там изловчился,
Палец огненный скатился,
А потом давай кромсать
До двенадцати считать.

Тут и братья подоспели,
Посмотреть каков он в деле.
В один голос сожалели,
Что сразиться не поспели:
«Надо же, тебе везёт –
Змей явился в твой черёд?!»

Им Иван сказал не в шутку:
«Тяжелы вы на побудку
Вон глядите, под мостком
Что присыпано песком?
Младших двое приходили,
Вас ни как не разбудили,
Потревожили меня -
Упокоил, схороня!»

Братьям стыд прожёг глаза,
Навернулась к ним слеза,
Извинения просили,
Что неправдой досель жили.
Он по доброте душевной
Не держал обиды гневной
И простил в тот час же их -
Всё же братья, как без них?
                - 8 -
Поутру на зорьке ранней
Коровеич, как ни странно,
Вышел тихо в поле чисто,
Камнем в травы упал быстро,
Сделался воробышком,
С серым мягким пёрышком;
Полетел, куда сам знал,
К замку, где и не бывал,
У открытого окошка
Сел передохнуть немножко.

Замок тот был домом ведьм,
Внутрь воробышек влетел,
Видит страшную старуху
С носом длинным, с серьгой в ухе.
Ведьма видит воробья,
Крошки бросила, сопя:
«Прилетел ко мне покушать,
О беде моей послушать?
Насмеялся надомной
Сын коровий, есть такой!
Он извёл зятьёв давеча
Под мостком, что недалече,
Головы их всех лежат
Змеев трёх, моих ребят!».

Дочки её лапушки
Плачут вместе с матушкой:
«Не горюй мы этим братьям
За своих мужей  отплатим!»
Меньшая лепечет дочь:
«Голод напущу невмочь,
Сама яблонькой предстану,
Плодом сочным в очи гляну.
Кто из братьев вкусит плод –
Лопнет вмиг его живот!»

А вот средняя сказала:
«Жажды напущу немало,
А сама стану колодцем
С влагой хладною под солнцем.
Кто водицы той хлебнёт,
Тот в мучениях умрёт!»-
«А я, - старшая шепталась,-
Сон спущу да, и усталость,
Сама в мягкую постель
Превращусь, прилечь посмей!
Братья любят спать и лягут,
В пепел обращу без тяги.
Ты уж, матушка поверь,
Отомщу сильней, чем зверь!»
Наш воробышек всё слышит,
Затаился, еле дышит,
Тайны ведьм теперь узрел,
Шмыг - в окошко улетел,
Оземь шлёпнулся лицом,
Стал, как прежде, молодцом.

Три Ивана домой едут,
Путь знаком и где те беды?
Их ни что не предвещает,
Люд с улыбками встречает,
Змеи биты и они,
Знать, теперь все спасены!
Братья бодры, веселы,
Песни, шуточки слышны.
Едут день другой лесами,
Через топь болот, песками.
Голод мучает всё больше,
Да и жажда всего горше.
Но вот что там впереди?
Яблонька-краса, поди!
Сок в плодах переливает,
Янтарём в лучах сверкает.
И колодец рядом здесь
Влаги хладной полон весь!
Бегут братья, прочь сомненья,
Сломя голову к виденью,
Голод, жажду утолить,
Плод откушать, воду пить.

Сын коровий первый скачет,
Меч сверкнул, им грозно машет,
Рубит яблоню раз, два –
С веток кровь, резнул едва.
А за тем с колодцем тоже –
С брёвен кровь… на что похоже?
Коровеич объясняет:
«Вас и хуже поджидает:
Вон в дали высока ель,
А под ней в тени постель,
Мягонькая и широка
Ждёт вас путников с далёка,
Стоит на неё прилечь,
В пепел превратит вас печь».
А Царевич не поверил,
И с опаской, словно к зверю,
Подошел к постели той
И копьём кольнул.
Как вой
Огласил на всю округу
Ведьмы стон глухой...
С испугу
Молодец отпрянул враз,
Был и вправду брата сказ!

Ведьма старая всё злеет,
От бессилья свирепеет,
Видя дочерей конец,
Хитёр Ванька-молодец!
В нищенку она рядится,
На тропиночку садится,
Просит милости прохожих:
Крошки хлеба, деньгу тоже.
Вприщур зорко смотрит вдаль,
Прядь седая, её жаль.

Вот и братья подъезжают
Нищенка и к ним взывает,
Тянет руки, слёзы льёт –
Боль душевная проймёт!
Не стерпел тех слёз Царевич:
«Стой! Послушай, Коровеич,
У отца казна мала?
С роду скупа не была!
Милостыню дай старухе -
Нищим помощь в святом духе!»
Тот ни сколько не смекнул
И червонец протянул:
«Вот возьми, мать, божью милость
На здоровье!»
Та схватилась
Не за деньги, а за руку,
Сдернула с коня без звука.
Ведьма с ним в какой-то миг
С глаз долой.
И лес притих!
Братья только потоптались,
Видно, сильно испугались
И поджав позорно хвост
Бегом к дому. Вопрос прост.

             - 9 –
Сила вихря у старухи,
Подхватила легче пуха,
И откуда вдруг взялось
В бренном теле – сила, злость?
В грот подземный притащила,
Чуда - Юды царство было.
«Вот убивец сыновей,
Казни злой придай скорей!»
Ткнула палкою Ивана,
Чтоб был виден в центре зала.
Перед ним высокий трон
А на нём, о Боже! Он!
Самый скверный Чудо - Юда,
Властелин земель и люда,
Гроза всех соседних царств,
Королевств и государств.
В одеянии богатом,
Полулежа в кресле златом,
Старец-чудище сидит,
А над ним фонарь горит.
К полу борода свисает,
Гребня век, поди, не знает
А усы в прокисших щах,
Черви ползают в ушах;
На щеках ресницы – веер,
Не увидел, не поверил;
Изо рта лишь зуб торчит,
Храп свистящий.
Старец спит?

Вот он шевельнул ушами,
Чуть прошамкал вслух губами:
«Быстро звать мне молодцов
По уходу за лицом!
Зреть желаю, что за птица
Смог с сынами так сразиться,
Победить всесильных их,
Змеев, отпрысков моих!»
Старец, впрямь, будто слепой,
Сноп бровей и век такой,
Что поднять их могут сами
Десять молодцев вилами,
Да, таков их тяжкий труд,
Старцу видеть свет дают.

«Ай да молодец, Ванюша!
Мне б такого Ерша скушать,
Вот такого же родить,
Смог бы весь мир победить!
Что прикажешь с тобой делать?
Уважаю твою смелость!» -
«Твоя воля, я готов
Смерть принять, как будь здоров!»
- «Ну, да что здесь толковать,
Ведь детей так не поднять;
Сослужи-ка мне, Вань, службу,
Я сочту её за дружбу
И оставлю с головой,
Отпустив тебя домой!

Служба та, Иван, такая,
Для всех смертных непростая:
Есть невиданное царство
В небывалом государстве,
Съезди вскорости в него,
Пригляди кое-чего.
Привези-ка мне девицу,
Златокудрую царицу,
Слух прошёл – мила до слёз,
В жены взять хочу всерьёз!»

Ведьма слышала те речи,
Видать рехнулся сердешный.
Ревность ею обуяла,
Камень к шее привязала,
Дикий поднимая вой,
В речке скрылась с головой.

Чудо – Юда продолжает,
В путь далёкий наставляет:
«Вот тебе, Ванёк, дубинка,
Топай к дубу за калиткой,
Стукни только три раза,
А от искр прикрой глаза,
Трижды молви: - Выйди, выйди,
Выйди, ворогу не видим
Многомачтовый фрегат
С экипажем из солдат.
Как корабль к воде спустится,
Дубу прикажи закрыться,
Не закроешь дуба схрон,
То причинишь мне урон.

              - 10 -
Вот так дуб! Дитя титанов
В семь обхватов великанов,
Ветви кроны в высотах
Затерялись в облаках.
К дубу молодец подходит,
И дубинкою заводит,
Как по барабану, дробь,
Повторяя вновь и вновь:
«Выдь, кораблик! Выйди, выйди,
Все что есть, пусть и не видим!»
Вышел первый трёхмачтовый,
Сел Иван в него довольный
И кричит: «Все, все за мной!»
Глядь назад, а за спиной -
Кораблей больших и малых
Целый флот не захудалый,
В нём судов, что только нет:
И фрегаты, и корвет,
Пушки жерлами сверкают,
Страха воины не знают.
Флагманский ведёт Иван,
Курс неведомый ветрам.
            
Зрит Ванюша, в чистом море
Окружили лодки вскоре,
В них всё боле рыбаки
Машут, плачут старики,
Хвалят и благодарят,
Что злодеев кончил в ряд;
Рады очень служить правдой,
С кораблём плывут парадом,
Просят больно на приём
Старца три.
К нему втроём
На борт медленно поднялись,
В бородёнках почесались:
«Здравствуй, Ваня-сын коровий,
Послужить тебе готовы,
Не прими слова за лесть,
В твоём деле видим честь!» -
«Что ж умеете вы - старцы, -
Он спросил,- всё может статься?»-
«Я умею много есть,
Что немыслимо и счесть!
А вот этот баню любит,
Сутки париться он будет.
Этот - знатный звездочёт,
Знает всем светилам счёт.
Многое мы, что умеем,
Принимай –  не осрамеем!»
Вот четвёртый на борт лезет
Сможет тоже быть полезен:
«Я могу в глубинах плыть,
Ершом в море долго быть!»-

«Ну да, ладно,
Боже с вами,
Пригодитесь в чём делами,
А ещё спросить хочу
И за то озолочу:
Не бывал ли кто из старцев
В небывалом государстве?»
Старцы бороды чесали,
Но маршрут тот подсказали.

                - 11 -
Долго ль – коротко ли плыли
К цели той, про то забыли.
Да, и нам неважно знать,
Вот он берег, где пристать?
Здесь невиданное царство
В небывалом государстве,
Что и слыхом не слыхать,
Как и видом не видать?
А ещё вопрос вопросов:
Где царевна та, что в росах
Моет сноп златых волос,
Старцу любая до слёз???
Королевич шлет в разведку
Старцев трёх, что видят метко,
Слышат больно далеко,
Обмануть их нелегко.

На ту пору в этом царстве,
В небывалом государстве
Сведали о тайной цели
(Поджидали три недели)
С чем пожаловал Иван,
Был царевной точно ждан:
Хлеб пекли, вино курили,
Пиво крепкое варили,
Жарких натопили бань,
Знамо на Руси то встарь.

Сведал Коровеич это:
«Есть ли в том подвох, секреты?-
Он просил у старичков,
Что на мир зрят без очков.
Те всё в бородах чесали:
«Эт тебе есть, пить прислали…,
Коль не съешь – причинишь боль,
Знать, всё съесть и пить изволь!»
Сами хитро усмехнулись,
В землю глазками уткнулись.
«Кто из вас на то горазд,
Ему карты в самый раз!»
Иван понял хитрость дедов,
Есть любитель до обедов.
Выступил один дедок,
Съел хлебов один возок,
Ест другой, потом и третий,
Винцо пьёт и не заметил,
Как прикончил весь запас
И кричит: «Ещё бы час
Вот тогда бы я наелся,
Так же - только разговелся!»

Вот царица - златы кудри,
То прознавши, стала мудрить,
Сведать попросила бань,
Дескать, косточки пропарь!
А Иван: «Чур, есть со мной
Дедушка, что о парной,
Только лишь мечту лелеет,
Пусть там душеньку погреет!»
А от бани огнём пышет,
Словно Змей - Горыныч дышит.
В баньку старичок вскочил,
Живо бороду смочил,
В угол левый только дунул,
Развернулся, в другой плюнул,
Над котлом пар и замерз,
Снег в углах лежит всерьёз.
Дед кричит им что есть мочи:
«Эй! Парку поддай!
А, впрочем,
Три денька ещё топить,
Чтоб о бане говорить!»
Слуги бросились с докладом:
«Гостя не погрели ладом!»
               
А Иван к ней шлёт послов,
С ультиматумом без слов.
Охватил царевну ужас,
И она к нему, конфузясь,
Вышла, ручку подаёт,
На корабль в слезах идёт.
Мысли в голове теснятся
Страха полные, не снятся.
Что же ждёт её у Чуда?
Жизнь рабыни – дело худо!
Если б этот молодец
Свёл её бы под венец,
Может быть, была бы рада!
Что любовь?
Без спору надо,
Но она – любовь не мгла,
Незаметно бы пришла.

              - 12 -
День плывут они, другой
С думой тяжкою, с тоской:
«Ну, какое с Чудом счастье,
С нелюбимым жизнь - ненастье,-
Думала весь путь краса,
Глядя ночью в небеса.-
Сёстры-звёздочки, возьмите,
От страшилища спасите!
С ним постылым не смогу
Лечь в постель!
Я к вам сбегу!»
В грудь ударила легонько,
Взмыла к звёздам.
Видно только
Затерялась средь сестёр,
Коровеичу в укор.

Иван видел хвост кометы,
Не к Земле, а в небо к свету,
Как бегляночку вернуть,
Чтоб продолжить вместе путь?
Вспомнил он про звездочёта:
«Ну, старик, твой долг с почётом
В небе звёздочку сыскать,
Ну, а как – тебе видать!»-
«Знамо дело,- отвечает
Старец, - эт, как выпить чаю!»
Сам ударился об пол
И звездой взлетел в простор;
Стал считать на небе звёзды
Средь созвездий хладных, пёстрых,
Лишнюю нашёл звезду,
На корабль вёл в поводу.
Пала беглая на пол,
Золотых волос шатёр
Прикрывал девичье тело,
Говорит она не смело:
«Что ж, Иван, твоя взяла,
Верность Чуду допекла,
Только зря меня ты губишь,
Любить сердце не принудишь?
Нет! Умру лучше скорее,
Чем в объятьях у злодея!»
Пала за борт, в этот миг
Молча волны вняли крик.
Златокудрая девица,
Превращений мастерица
В щуку быстро обернулась,
Лишь воды морской коснулась,
Вглубь ушла, легла на дно,
Чтоб уплыло вдаль судно.

Пожалел Иван царицу,
Что красой может сравниться
Разве с утренней зарёй.
В сердце боли ком.
«Постой! –
Вспомнил он. - А где четвёртый
Старичок такой упёртый,
Тот, любитель всех глубин,
Плавает ершом один?»
Старикашка загордился,
Что и он вдруг пригодился,
Быстро выскользнул за борт,
Стал ершом колючим, вот.
Огляделся ерш в глубинах,
Под корягою под тиной
Щуки хвостик прячется
Или только кажется?
Чует ёрш - это она
И прогнал щуку со дна,
Колет, колет плавником,
Гонит к кораблю пинком.

Шлюпку с корабля спустили,
Златокудрую словили.
«Слава Богу, что жива!»-
С губ сорвались лишь слова.

Зрит он образ милой щуки,
Причинившей боль и муки.
У Ивана на руках
Ей покойно, пропал страх!

                - 13 -
Вот и берег, флот у цели,
Цепи якорей гремели.
Тяжко на душе, но долг
Спорит с совестью, как волк.
Вот и старички простились,
По своим домам пустились
А Иван с красой - душой
Входят в Юдовой покой.
Дева смотрит с удивленьем,
Роскошь в хламном запустении,
Смрад стоит и воздух спёрт,
Здесь жених её живёт?

Чудо – Юдо прослезился,
Слухом к входу навострился,
Девичий почуяв дух
От волненья даже вспух,
И призвал богатырей
Веки отворить скорей.

«Ай да молодец, Ванюша!
Рад её шаги послушать,
Вот теперь тебя прощу
И на волю отпущу!
Сам женюсь на златокудрой,
Вот подкрашу свой нос пудрой» -
«Нет! Постой,- Иван сказал,
Да так громко, во весь зал,-
Под горой твоею пропасть,
Что без дна, рассудит в том нас:
Кто по жердочке пройдёт,
Тот красу в жены берёт!» -
«Будь, по-твоему, согласен,
Хоть и путь тот мне опасен,
Только в выборе черёд,
Ты, Ванюш, топай вперёд!
Ну, а я уж за тобою,
В том ручаюсь головою!»

Парень к жердочке подходит,
А царица глаз не сводит,
Губки шепчут: «Легче пуха,
Мил, пройди, не подняв звука!»
Так вот всё и обернулось,
Жердочка и не шатнулась,
А вот чудище ступил,
В пропасть ухнул, как там был!

              - 14 -
Сын коровий взял царицу,
Златокудрую девицу,
Воротился с ней домой,
Царь их встретил, как родной,
Обнялись, расцеловались,
Будто век житейский знались.
Скоро обвенчали их
К радости большой родных,
На весь мир был пир устроен,
Был тому и Ерш виновен!

Я на свадьбе этой был,
Много ел, не меньше пил.
Так, как на Руси ведётся,
С добрым тостом смачней пьётся
За здоровье молодых
И за старичков седых.
За любовь пили до дна
Медовухи и вина!

Вот так сказочка сложилась,
Что нескладно, то забылось,
А теперь пора и спать,
В грёзах сказку поминать!