Избранные песни казаков. ч 2

  63. РЕВЕЛА БУРЯ, ДОЖДЬ ШУМЕЛ

Ревела буря, дождь шумел;
Во мраке молнии блистали;
И беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали...

Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой.
 
Товарищи его трудов,
Побед и громозвучной славы,
Среди раскинутых шатров
Беспечно спали близ дубравы.

«О, спите, спите, - мнил герой, -
Друзья, под бурею ревущей;
С рассветом глас раздастся мой,
На славу иль на смерть зовущий!

Вам нужен отдых; сладкий сон
И в бурю храбрых успокоит;
В мечтах напомнит славу он
И силы ратников удвоит.

Кто жизни не щадил своей
В разбоях, злато добывая,
Тот думать будет ли о ней,
За Русь святую погибая?

Своей и вражьей кровью смыв
Все преступленья буйной жизни
И за победу заслужив
Благословения отчизны –

Нам смерть не может быть страшна;
Своё мы дело совершили:
Сибирь царю покорена,
И мы – не праздно в мире жили!»

Ревела буря, дождь шумел;
Во мраке молнии сверкали;
И беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали.   

 60. ОТВОРИТЕ ОКНО

Отворите окно, отворите!
Мне недолго осталося жить!
На свободу меня отпустите,
Не мешайте страдать и любить.

С гор вода показалась весною,
Хорошо на родимых полях,
Будет солнце сиять надо мною,
И могила утонет в цветах.

Из темницы меня вы несите,
Вы несите на свет, на простор,
Где поют перелётные птицы,
И шумит зеленеющий бор.

Выше, выше, смолистые сосны,
Что растут под сиянием дня,
Уж как эти мне цепи несносны!
Скиньте, сбросьте, не мучьте меня.

Где-то песня вдали прозвенела,
Что певала родимая мать,
Холодеет усталое тело,
Гаснет взор, мне недолго страдать...

Отворите ж окно, отворите!
Мне недолго осталося жить!
Ещё раз на свободу пустите,
Не мешайте страдать и любить.


61. В ЛУННОМ СИЯНЬЕ

В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь –
Колокольчик звенит,
Этот звон, этот звон
О любви говорит.

В лунном сиянье ранней весною
Помнятся встречи, друг мой, с тобою.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь –
Колокольчик звенел,
Этот звон, этот звон
О любви сладко пел.

Помнятся гости шумной толпою,
Личико милой с белой фатою.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь –
Звон бокалов шумит,
С молодою женой
Мой соперник стоит.

В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь –
Колокольчик звенит,
Этот звон, этот звон
О любви говорит.

   58. ПО ДИКИМ СТЕПЯМ ЗАБАЙКАЛЬЯ

По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащится с сумой на плечах.

Идёт он густою тайгою,
Где пташки одни лишь поют,
Котёл его с боку тревожит,
Сухарики с ложкою бьют.

Худая на нём рубашонка
И множество разных заплат;
Шапчонка на нём арестанта
И серый тюремный халат.

Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбачую лодку берёт...
Унылую песню заводит,
Про Родину что-то поёт:

«Оставил жену молодую
И малых оставил детей;
Теперь иду наудалую;
Бог знает, увижусь ли с ней?»

А ветер ему отвечает:
- Напрасно, бедняга, бежишь,
Ведь бедное сердце не чует,
Что нету родных уж в живых.

Бродяга Байкал переехал,
Навстречу родимая мать.
«Ах, здравствуй, ах здравствуй, мамаша!
Здоров ли отец мой и брат?»

- Отец твой давно уж в могиле,
Землёю засыпан, лежит;
А брат твой давно во Сибири,
Давно кандалами гремит...

Пойдём же, пойдём, мой сыночек,
Пойдём мы в курень наш родной!
Жена там по мужу скучает,
И плачут детишки гурьбой!..

53. ПОДУЙ, ПОГОДУШКА

Подуй, подуй, погодушка, со сторонушки!
Эх, развей, развей ты рябинушку раскудрявую!
Неспелу рябинушку нельзя заломать,
Эх, нельзя, не вызнавши, девушку, нельзя замуж взять.

Повызнаю её, повыспрошу, возьму замуж за себя, эх, возьму.
Часы мои расприятные, соловей в саду поёт.
Не пой, не пой ты, соловушка, во втором часу, эх, не пой.
Вот не дай тоски-назолушки сердцу моему.

Ох, и так моё сердечушко изныло во мне, эх, во мне.
Изныло да почернело, как чёрная грязь.
Любил, любил парень девушку, прочил за себя, ах, прочил.
Доставалась, красна девица иному, да не мне.


54. ЛАСТОЧКА

Ветерок нежно травку колышет,
Вся природа истомой полна.
Всё кругом негой сладостной дышит,
Знойным жаром полны небеса.

Мы вдвоём с ней на травке сидели,
Нас укромно скрывали кусты,
А над нами всё ласточки пели,
И сильней опьяняли цветы.

Пой, ласточка, пой,
Дай сердцу покой!
Песню ты мне повтори
Про счастье любви!

Ах, как скоро прошло моё счастье!
В том садочке один я сижу!
Надо мной разразилось ненастье,
И закралась тоска в грудь мою.

Скоро год, как со мной нету милой,
Её смерть унесла от меня!
Но клянусь, что до самой могилы
Ей останусь я верен всегда!

Пой, ласточка, пой,
Дай сердцу покой!
Песню мне ту повтори
Про счастье любви!


   55. МЕЖ КРУТЫХ БЕРЕЖКОВ

Меж крутых берегов
Волга-речка течёт,
А по ней по волнам,
Лёгко лодка плывёт.

В ней сидел молодец,
Шапка с кистью на нём,
Он с верёвкой в руках,
Волны резал веслом.

Он ко бережку плыл,
Лодку вмиг привязал,
Сам на берег взошёл,
Соловьём просвистал.

Как на бережке том
Красный терем стоял,
Там красотка жила:
Он её вызывал.

Муж красавицы был
Воевода лихой,
Да понравился ей
Молодец удалой.

Одинокой она
Растворила окно,
Приняла молодца
По верёвке легко.

Погостил молодец;
Утром ранней зарёй
Отправлялся домой
Он с красоткой своей.

Долго, долго искал
Воевода жену.
Отыскал он её
У злодея в плену.

Долго бились они
На крутом берегу,
Не хотел уступать
Воевода врагу.

И последний удар
Их судьбу порешил,
И конец их вражде
Навсегда положил.

Волга в волны свои
Молодца приняла:
По реке по волнам
Шапка с кистью плыла.


    

  51. КОНЧЕН, КОНЧЕН ДАЛЬНИЙ ПУТЬ

Кончен, кончен дальний путь,
Вижу край родимый.
Сладко будет отдохнуть
Мне с подружкой милой.

Долго в грусти ждёт она
Казака младого;
Вот забрезжила луна
С неба голубого.

И весёлый Дон течёт
Тихою струёю,
В нетерпенье конь мой ржёт
Чует пред собою.

Он траву родных брегов,
Не в счастливой доле,
Средь знакомых табунов
Он гулял по воле.

 Верный конь, скачи скорей
И как вихорь мчися,
Лишь пред хатою моей
Ты остановися!..

Вот приблизился Донец
К своему селенью –
«Стой, товарищ, стой, конец
Нашему стремленью!..»

Видит он невестин дом,
Входит он в светлицу,
И объяту сладким сном
Будит он девицу.

«Встань, коханочка моя,
Встань-ка, улыбнися,
Поцелуй скорей меня
И к груди прижмися!

На полях страны чужой
Я дышал тобою,
Для тебя, верно, одной
Сохранён судьбою...»

     48. ЕРМАК

За Уральским хребтом, за рекой Иртышём,
На далёких отрогах Алтая,
Холм стоит и на нём, под кедровым шатром
Есть могила совсем забытая.

Много лет уж стоит и курган сторожит
Этот кедр одинокий угрюмо.
Заколдован курган с ним и кедр-великан,
Что разросся так пышно, красиво.

Говорят, что под ним великан-исполин,
И в броню, и в кольчугу одетый,
Беспокойно лежит, потому что зарыт -
По обряду отцов неотпетый.

- Триста лет, - говорят, - это было назад, -
Рыбаки в Иртыше неводили,
И в мереже одной, здесь на берег крутой,
Вместо рыб мертвеца притащили.

Был в броне боевой и в кольчуге стальной,
Росту страшного, пойманный в сети,
И дивились ему, великану тому,
Рыбаки простодушные эти.

Но, не зная, как быть, как покойника сбыть,
Чтоб на грех не затеяли б дела,
Порешили всё скрыть и скорее зарыть
Это мёртвое, страшное тело.

И с тех пор, каждый год, только солнце взойдёт,
Из могилы покойник выходит,
И всю ночь напролёт по холму взад-вперёд
С тяжким стоном задумчиво бродит.

Этот стон гробовой над уснувшей землёй
По расщелинам гор раздаётся,
Ужасая собой даже кедр вековой,
Он от стонов от этих трясётся.

Есть в народе молва, что порою слова
Можно слышать: «К могиле склонитесь.
Я донской был казак, по прозванью Ермак;
О покое моём помолитесь».

45. ВСПОМНЮ, ВСПОМНЮ

Вспомню, вспомню, вспомню я,
Как мать меня любила,
И не раз, и не два
Она мне говорила:

« Дорогой ты мой сынок,
Не водись с ворами, -
В Сибирь-каторгу сошлют,
Скуют кандалами.

Котелок с собой возьмёшь,
И конвой за вами,
Подкандальный марш споёшь
С горькими слезами.

Вспомнишь ты старушку-мать
И родного брата,
Не утерпит ретивое -
Ты убьёшь солдата.

Поведёт тебя конвой
По матушке России.
Сбреют волос твой густой,
Вплоть до самой шеи.

Прослывёшь бродягой ты,
Будешь всех бояться,
Ночью по полю ходить,
Днём в лесу скитаться»

- Я не крал, не воровал,
А любил свободу.
В Сибирь-каторгу попал
За любовь к народу.

41. УТЁС («Есть на Волге утёс»)

Есть на Волге утёс, диким мохом оброс
От вершины до самого края,
И стоит сотни лет, только мохом одет,
Ни нужды, ни заботы не зная.

На вершине его не растёт ничего,
Только ветер свободный гуляет,
Да могучий орёл свой притон там завёл,
И на нём свои жертвы терзает.

Из людей лишь один на утёсе том был,
Лишь один до вершины добрался,
И утёс человека того не забыл
И с тех пор его именем звался.

И Степан будто знал, - никому не сказал,
Никому своих дум не поведал;
Лишь утёсу тому, где он бал, одному
Он те думы хранить заповедал.

И поныне стоит тот утёс и хранит
Он заветные думы Степана.
И лишь с Волгой одной вспоминает порой
Удалое житьё атамана.

Но зато, если есть на Руси, хоть один,
Кто с корыстью житейской не знался,
Кто неправдой не жил, бедняков не давил,
Кто свободу, как мать дорогую любил
И во имя её подвизался, -
Пусть тот смело идёт, на утёс тот взойдёт
И к нему чутким ухом приляжет,
И утёс-великан, всё, что думал Степан
Всё тому смельчаку перескажет.

  39. ВОТ СКРЫЛОСЬ СОЛНЦЕ ЗА ГОРОЮ

Вот скрылось солнце за горою,
Сидит казачка у дверей.
И в дальний путь глядит с тоскою,
И льются слёзы из очей.

О чём, о чём, казачка, плачешь?
О чём, голубушка, грустишь?
- Одна печаль меня смущает:
Велят мне милого забыть.

А я дружка не позабуду,
Он сам на Родину придёт,
В живых меня он не застанет,
В могилу хладную снесут.

А мать казачку утешает:
- Не плачь, родная дочь моя,
Тебе жених давно готовый,
Ты будешь в золоте ходить...

- Не надо золота, нарядов,
Я буду милого любить.
Я буду маменьке покорна -
Желанье выполню её.

Но только в том будут виновны, -
Несчастной сделают меня...
Поутру с горькими слезами
Ведут казачку под венец.

Она дрожащими устами
Произнесла: «Судьбе конец».
Казачку в землю опустили
И гроб усыпали цветами.


                36. ВОЛГА

Дочь крутых берегов, берегов луговых,
Прикаспийских ветров и преданий тверских,
Не охватишь рукой твой могучий простор,
Поднялись высоко шапки сдвинутых гор.

В грозном шуме валов слышу звоны мечей,
Песни вольных гребцов, гулкий стон Жигулей.
В ночь седая волна мне поёт о былом,
Как жила старина на приволье родном.

Как негаданно встал из крутых берегов,
Воевода-капрал, Емельян Пугачёв.
Свистнул ветер-степняк, оглушил Жигули,
Стенька, вольный казак, отозвался вдали.

Загуляли Донцы, засверкали ножи,
В Жигулях молодцы завели кутежи.
Кровью алою грудь обливалась не раз,
Метко взмеривал путь, Стеньки Разина глаз.

Оттого Волга-мать, ты грозна и шумна,
Не даёт задремать тёмной ночью волна.
Гаркнет ветер-певун, зарокочет прибой,
Клочья порванных струн загудят стариной.

35. СТРАННИКИ И БОГОМОЛЬЦЫ

«Господу Богу помолимся!
Древнюю быль возвестим», -
Так в Соловках нам рассказывал
Инок честной Питирим.

- Было двенадцать разбойников,
Был Кудеяр-атаман.
Много разбойники пролили
Крови честных христиан.

Много богатства награбили,
Жили в дремучем лесу.
Сам Кудеяр из-под Киева
Вывез девицу-красу.

Днём с полюбовницей тешился,
Ночью набеги творил.
Вдруг у разбойника лютого
Совесть Господь пробудил.

Бросил своих он товарищей,
Бросил набеги творить.
Сам в монастырь удалился он
Богу и людям служить.

«Господу Богу помолимся!
Древнюю быль возвестим», -
Так в Соловках нам рассказывал
Сам Кудеяр Питирим.