105-й генерал

Мы могли бы жить как рыбы -
Всё по веткам скок-поскок.
А могли бы как две глыбы
Лечь на розовый песок.
Солнце светит, птица метит,
Проростает колосок,
Призрак бродит по планете -
Камни смотрят на песок.

А тем временем с востока
Наступает рать жестока.
Далеко лежит восток -
Драть пешком как раз годок.
Шлёт туда Отчизна-мать
Генералов воевать.
Дочка царская Марфуша
Выходила провожать.

Сто четыре генерала
Уж послали на восток.
Марфа гладью вышивала
и дарила всем платок.
За великую страну
Да за царскую казну
Уходили генералы
На восточную войну.

Первый вышел в чисто поле -
Не слыхать об этом боле.

Вслед за ним пошёл второй -
Тоже сгинул, как герой.

Третий, пятый и тридцатый
Утонули в Костроме.

Сорок третий и девятый -
Повредилися в уме.

Под четвёртым пал верблюд,
На руках его несут,
Он под солнцем угорает,
Вот уже ему капут.

Поперхнулся пахловой
Девятнадцатый герой.

Получил письмо из дома
"Забирайте из роддома"
И умчался с криком вдаль
Тридцать первый женераль.

Заболел восьмидесятый
Плоскостопием в пути
И на радость всем солдатам
Взад вернулся до шести.

А одиннадцатый - спился,
А двенадцатый - тупой,
А тринадцатый свалился
Ночью в нужник выгребной.

Год за годом, раз за разом
Шлёт столица вдаль полки,
От болезней и от сглаза
Марфа шьёт ещё платки.

Но неведомая сила
Порожденье лютой тьмы
Окрутила, охмурила
Генераловы умы.

Вот двадцатый - был военный
С красной рожей здоровенной,
На балах-парадах мог.
А поди ж ты - взял и сдох!

Сорок первый с сорок пятым
Дальше всех ушли в пути,
Им потом пришлось обратно
Дольше всех назад идти:
Прохудились сапоги
С генераловой ноги.

Испугались генералы:
Точат сабли, пьют коньяк,
Запасли сапог немало,
Адъютантов и рубак.

Двадцать первый принял постриг
И ушел в монастыри...

Двадцать третий принял постриг -
И ушел в монастыри...

Восемнадцатый, седьмой,
Тридцать пятый, сто второй,
Номер восемьдесят три -
Все ушли в монастыри!

Все из пятого десятка
Растворились без остатка
По пути из Пензы в Омск
Через Астрахань и Томск.

Генерал семидесятый
Вечно был слегка поддатый,
Как закончилось бухло -
Лёг и умер всем назло.

Укусил паук шестого,
Кобра - семьдесят седьмого.

Тридцать третий застрелился,
Семьдесят шестой - опух.

Был шестнадцатый - лопух,
Сам со страху удавился.

Ехал семьдесят девятый
Мимо города невест,
Был он сердцем слабоватый -
Вот могилка, холмик, крест.

У десятого горячка,
У семнадцатого срачка,
И, пардоньте за франсе,
Геморрой во всей красе.

Генерал за генералом
Дальше города Кызыл
Не продвинулись ни мало,
Все - ни к чёрту! Все, кто был!

Расковался конь в дороге,
Прохудился самовар,
Об сапог натёрлись ноги,
Вспыхнул в лагере пожар,
То шпион иголкой в ухо,
То оставит с носом шлюха,
То предательский калмык,
То Сусанин-проводник.


Как-то раз шестидесятый
Год постился без зарплаты,
И, свернув однаджы в лес,
Тихо с гордостью исчез.

Вслед за этим все подряд
Отказались от наград:
Поплевав себе на руку,
Дружно сделали сэппуку.

И остался царь один
С Марфой и копной седин.

Что с востоком - непонятно,
Нет вестей от погранцов,
Не вертаются обратно
Тьмы фельдъегерских гонцов.
Все военны институты
Переполнены стоят,
Из кривых, из лилипутов
Генералов мастерят.

Наконец, закончив год,
Вышел браво из ворот
Ни высок, ни крив, ни мал
Уж сто пятый генерал.
Он не курит и не пьёт
Любит книги и спортзал.
Верен чести и присяге,
При усах и новой шпаге,
Чтит историю, устав,
И вынослив, как зуав.

Зная дела оборот,
Он готовится в поход.
Всё, что надо для победы
Генерал с собой берёт:
Взял с собою он портянок
Сто резиновых тюков,
Двести шапок, пуд мочалок,
Тыщу кованых подков!
Сотню бравых козачков,
Тридцать солнечных очков,
Бронебойный самовар
И сапог - две тыщи пар!

На маршруте тут и там
Он расставил по местам
Вестовых, дозорных, шпиков
По засекам и кустам.
Толстый красный карандаш
В руки взял надёжа наш
И по карте - вот он, скил! -
Путь-дорогу прочертил.

Ехал долго и далёко
Прямо в сторону востока,
Сжёг дорогою до тла
Двести двадцать два села,
Городков десятка три,
Хуторов - без счёта.
Все бордели разогнал,
Дезертиров расстрелял,
У него металл внутри -
Хороша работа!

Вот уж Нерчинские воды
Показались впереди...
А за ними - дым, заводы,
И китайцев - пруд пруди.
Никакой войны, однако,
Никакого нет врага,
Но и нет востока всяко,
Нету, братцы, нифига.

Телеграму шлёт сто пятый
"Запятая, тэчека!"
И даёт приказ ребятам
Взять за речкой языка.
Вот ведут у нему китайца,
Быстро вешают за яйца,
И вопросы задают,
И ногами больно бъют.
"Zеnme yаng?! - кричит китаец -
Я совсем не виноват!
Мала-мала кушал заяц
И выращивал салат.
Всё по-честному, соседи:
Дед мой, прадед - тут живут,
Сотню лет как земли эти
все китайскими зовут.
Мала-мала генерала
Наша была покупала,
И совсем на сотню лет
их отвадили от бед.
Каждый взял свой миллиард
И пошёл играть в бильярд,
Тот прикинулся больным,
Тот растаял, словно дым,
Кто-то умер понарошку,
Кто-то стал чуть-чуть другим.
Приходи сегодня в Прииск -
И тебе мильярд дадим..."

Был сто пятый из простых,
Денег он не знал дурных,
И не думал и не ведал,
Что вот так добудет их.
Он неделю попостился,
Он неделю помолился,
Телеграму вновь послал
"Зрада, батюшка, аврал!
Нет у нас теперь востока,
Обманул нас враг жестоко,
Генералы продались,
С узкоглазыми срослись.
Завтра рекогносцировка,
А потом артподготовка.
Жду царёва изволенья
На присланье подкрепленья"

Телеграма от царя:
"Сто блять пятый это зря
Миллиарда было мало -
Так отведай сухаря"
И ейчас же казачок
Взял его за кадычок,
И сейчас же и другой
Очутился за спиной,
Повалили генерала
И сто пятого не стало.
Закатали во ковёр,
Да поклали на костёр
"Слово царское - не шутка
На кого ты, брат, попёр.
Ты сюда приехал даром
С бронебойным самоваром"

Речка быстрая бежит,
Камень медленно лежит,
А чего ему случится?
Он не рыба и не птица.
Кто не скачет, жил не рвёт,
Дольше, тише проживёт,
Лето в срок, и осень в срок,
Чистый розовый песок.