О Париже невзахлёб

Поездка в Париж была седьмой по счёту «заграницей» за последние полгода. Везуха в виде загранкомандировок мужа превратила мою жизнь в непрерывные прилёты-отлеты и переезды. И если кто-нибудь думает, что я с удовольствием туда отправилась через два дня после возвращения из Сеула, не отойдя ещё полностью от 16-часового перелёта, то он глубоко ошибается. Ехать в Париж я не хотела.  Во-первых,  потому что в этом городе уже была, а во-вторых, потому что мне там не понравилось. Но муж меня убедил в том, что он сможет показать другой Париж и я решилась отправиться с ним в очередную командировку.

Восточный вокзал «Пари Эст» встретил нас как-то не очень приветливо. То тут, то там вооруженные люди, говоря словами, пришедшими из французского, ПАТРУЛИРОВАЛИ территорию и ДЕФИЛИРОВАЛИ с автоматами наперевес. В первую минуту от увиденного у меня сжалось сердце: ну представьте, приехать в Париж и столкнуться с военными, готовыми выстрелить в любую минуту! Мне сразу же вспомнился Афганистан, именно в этой стране автоматчики схожим образом КОНТРОЛИРОВАЛИ дороги и объекты, но то был приграничный район, и я морально к этому готовилась (к тому же в самом Мазари-Шарифе вооруженных людей мы не видели), а тут изящный Paris, одетый в камуфлированную форму!

Внутренне съёжившись, я стала незаметно озираться по сторонам, понимая, что дыма без огня не бывает, и либо здесь случился недавно теракт, либо он вот-вот ожидается. Мои подозрения подтвердились на следующий день, когда в Люксембургском саду мы познакомились с Романом и Настей из Краснодара, которые рассказали нам о том, что по слухам теракт произошел накануне, точнее, позавчера.

Удивительно, но наших соотечественников это нисколько не напугало. Париж ребятам очень понравился – это понятно: Роман был за границей впервые, а Настя призналась, что Париж похож на Краснодар, только люди ещё доброжелательнее и терпимее. Короче, она хотела бы жить в этом городе! На что я воскликнула: «Но ведь тут кругом бомжи, как можно смириться и не замечать эту бездомность?!» В ответ Настя махнула рукой и спокойно сказала: «Так они же везде есть...».

Да, парижские клошары, обычно со своими собаками, лежат и сидят на лавках, в палатках, под козырьками магазинов... Почему меня это так трогает, а других нет? Может быть я из ХХ века, из того времени, когда в СССР не было бездомных и за бродяжничество наказывали? Впрочем, и в развитых странах Юго-Восточной Азии такого массового явления я не наблюдала...
 
В прошлый раз я была в Париже в июле 2010 года и уже знала про выходцев из Африки, которые ходят обвешанные брелками различных размеров в форме Эйфелевой башни и предлагают их купить на Монмартре, возле Дома Инвалидов, и, конечно, рядом с самой главной достопримечательностью города. Помню, как они трогали нас за плечо и обращались совсем по-русски «коллега», продавая три брелка за один евро. А здесь, на вокзале, чернокожие просто куда-то шли, чего-то ждали. Такого количество африканцев в Париже я тогда не видела! В Марселе, в портовом городе – да, помнится, мне было ужасно страшно ходить по улицам, я не знала, что случится в следующую минуту, казалось, находишься в каком-то гетто. Но тут европейская столица! Снова «когнитивный диссонанс».

После Южной Кореи разница между Европой и Азией бросалась в глаза особенно сильно: там, как и в Японии отведены особые места для курения и на улицах не так легко найти окурок, а в Париже курят напропалую, в том числе сами полицейские, и окурки, как семечки на базаре, валяются повсюду.

Мы спустились на станцию метро «Gare de l'Est»  и купили в автомате проездные билеты. Вероятно, судьба решила надо мной подшутить: если в Южной Корее нужно приложить карточку к турникету и электроника всё считает, то в Париже крошечный билетик необходимо вложить в специальное отверстие. Но у меня этот четырехсантиметровый кусочек картона почему-то провалился в небольшой зазор, находящийся рядом и я осталась в «посюстороннем мире», в то время как муж уже попал в «потусторонний». 

Супруг, как истинный холерик, тотчас же начал активно проявлять неудовольствие – махать руками, кричать, что я безрукая, неимоверная тупица и не в состоянии сделать простейшие вещи! Потом он стал судорожно искать мелочь по карманам, одновременно, давая мне указание, купить новый билет… Тогда я подошла к бюро информации и рассказала работнице о своей проблеме. Она по внутренней связи вызвала дежурного, который без вопросов вскрыл турникет и извлёк оттуда несколько таких же провалившихся билетиков, из которых я выбрала, как мне показалось, свой. Видно, у них это штатная ситуация, но только не все такие смелые и находчивые, как я.

В вагоне с нами ехали сплошь чернокожие парижане и гости столицы. Работниками метро тоже были преимущественно афро-французы (наверное их так правильно называть, по аналогии с афро-американцами) и я подумала, что, вероятно, здесь как в Штатах – «нормальные люди в метро не ездят». (Об этом я писала в рассказе «Здесь лето задержалось навсегда» http://www.stihi.ru/2016/01/05/10892)

В этом смысле показателен недавний случай: один журналист спросил американского политика Сандерса: "А как ездить в метро?" На что политик возмущенно ответил: "Как-как – берешь жетон, опускаешь в отверстие, проходишь через турникет и садишься в вагон". Только вся фишка в том, что жетонов в американской подземке уже лет 10 как нет – там магнитные карточки.

А в Париже по старинке – билетики, которые потом бросают... Как тут не вспомнить Южную Корею, где эта проблема решена однозначно: если карточкой ты не собираешься больше пользоваться, или если она одноразовая (там есть и многоразовые), то подходишь к автомату и меняешь карточку на 500 вон. У французов, как видно, руки до этого пока не дошли.

Ещё один штрих к портрету парижского метрополитена: супруг мой, никогда не отличающийся особым "гигиеническим усердием", впечатлённый внешним видом парня, сидевшего напротив, руки которого были покрыты струпьями и экземой, пошел в отеле первым делом к раковине. Я сразу вспомнила о том, что в СМИ сообщалось об эпидемиях педикулёза во Франции, так что один бог знает, что можно из парижского метро "унести".

С метро мне как не повезло с первого раза, так и не повезло потом: возвращаясь со станции Blanche, где находится кабаре Мулен Руж (по-русски название звучит как "Красная мельница"), турникет меня не пропустил, хотя в этот раз билетик попал куда надо. Пришлось снова идти к дежурной и она мне без слов выдала взамен негодного билета новый. Я поняла, что у них это "рабочие моменты", на которые никто не реагирует. А мы как-то неудачно попадали.

Для проживания в Париже мой креативный супруг выбрал особенный, исторический отель, в котором останавливались такие знаменитости, как Владимир Маяковский, Райнер Мария Рильке, Луи Арагон и другие. У Маяковского есть стихи об этом месте, которые я продолжила в стихотворении «Отель Истрия»: http://www.stihi.ru/2016/04/17/11051:

Я стукаюсь о стол, о шкафа острия –
четыре метра ежедневно мерь.
Мне тесно здесь в отеле Istria –
на коротышке rue Campagne-Premiere.

Мне жмет. Парижская жизнь не про нас –
в бульвары тоску рассыпай.
Направо от нас – Boulevard Montparnasse,
налево – Boulevard Raspail.
                       В. Маяковский.

Маленькая гостиничная комнатка, хотя в Париже бывают, конечно, и меньше. В прошлый раз я жила в номере, где в туалете, из-за его узости, проблематично было застегнуть штаны. Этот номер оказался побольше, но места для чемодана всё-таки не нашлось и он постоянно мешал. Коридор отсутствовал и вы наверняка догадались, что дверь в ванную комнату находилась точно возле кровати. В сезон – 159 евро в сутки за 9-ти метровую комнату без завтрака. Парижские цены! Зная, как должен выглядеть нормальный номер за такую цену, я не могла поймать кайф от подобного минимализма.

Завтрак за дополнительные 12 евро с человека (кофе, круассан, йогурт, вареное яйцо, сыр, колбаса, фрукты). Голодным не останешься, но и никакого разнообразия. Красная цена ему – 5 евро. Ладно, зато мы познакомились на завтраке с Мовсесом и Анаит, парой из Армении. Мовсес – программист, он во Франции уже третий месяц в командировке, а Анаит недавно приехала к нему в гости. Париж им не понравился: чем не понравился? Ответить не смогли: "Ну, не наш это город, вот Барселона – другое дело!" Анаит ещё отметила, что магазины не работают вечером...

Мы тоже столкнулись с этой проблемой – приехали в 22.30, а перекусить негде, даже на вокзалах всё закрыто. Пришлось купить в автомате печенье и пить чай в номере. Если сравнивать с Южной Кореей и Японией, то там горячие напитки и еда в любое время суток!

С новыми знакомыми мы поделились воспоминаниями о поездке в Армению, отметили, насколько гостеприимны армяне, угощавшие нас кофе по дороге из Тбилиси в Ереван. Вспомнили и нашего попутчика Эрика, организовавшего нам шикарный ужин на своём балконе в гостинице с видом на Арарат. Он-то и рассказал анекдот, который мне хорошо запомнился: «Армянин с утра встречает своего знакомого и тот предлагает ему кофе… Попили-посидели-поговорили... Идёт дальше – повстречал ещё одного знакомого, тот тоже предложил попить кофе. Попили-посидели-поговорили… Третьего, четвертого… И так далее… После седьмой чашки бедняга взмолился и говорит: «Да, конечно, буду кофе, только порежь туда, пожалуйста, пару картошек!»

После завтрака мы отправились в музей Орсе, находящийся в одноименном здании железнодорожного вокзала. Должна отметить, что в центре двух с небольшим миллионной столицы Франции расположены 7 вокзалов! И этот, соединявший раньше Орлеан с Парижем, в начале 70-х годов собирались снести. Но в конце концов здание решили сохранить, разместив в нём пятиуровневую художественную галерею. Вот туда-то мы и направились, чтобы насладиться полотнами известных импрессионистов...

Муж, страстный поклонник живописи, хорошо знающий этот музей (несколько лет назад он увлекался тем, что писал статьи по искусству в «Википедии»), приготовил сюрприз: незаметно подвёл меня к полотну Гюстава Курбе "Происхождение мира"  , которое долгое время воспринималось как художественная провокация и не выставлялось напоказ более 120 лет. Удивительно, но в этот день возле картины не было ни одного посетителя, хотя когда-то шедевр произвел такой фурор, что его пришлось зашторивать и организовывать рядом с ним специальный пост. Короче, как в песне: «Водил меня Андрюхин на выставку порнухи...».

Признаюсь, что первые три дня в Париже мне не принесли радости и отдохновения души. Может быть поэтому супруг решил сводить меня в "Галерею Лафайет", в магазин модной одежды, посмотреть новые коллекции и может быть что-то купить. При входе секъюрити знаками притормозил нас и попросил показать содержимое дамской сумочки. Подобные меры безопасности я видела только в ташкентском метро, но там меня почему-то не останавливали... В других магазинах то же самое, а народ парижский уже привык, сам подходит и открывает сумки.

Если вам кажется, что французские кофточки и юбочки изготавливают в парижских домах моды, то вы глубоко ошибаетесь: всё шьют в той же Китайской Народной Республике, Вьетнаме и Бангладеш. Только цена на эти товары возрастает десятикратно, потому что в парижском магазине они превращаются во французские вещицы и на них уже лежит лёгкий флёр города, который Илья Эренбург «хотел» увидеть и умереть!

Между прочим, центр Парижа я нахожу весьма архитектурно тоталитарным – одинакового цвета дома, однотипные ажурные балконные решётки, закатанные в асфальт и брусчатку улицы. И супруг со мной солидарен, он так и сказал: «Париж однолик в своих "хрущевках" времен барона Османа».

Примечательно, что во Франции свои представления не только о красоте, но также о времени суток и размерах: как бы рано утром вас не встретил портье, он скажет вам: Bonjour «бонжур», т.е. «добрый день», видно, господам негоже вставать рано. А вот доброго утра вам могут пожелать лишь близкие люди.

Хотя Париж считается городом чревоугодия, большой стакан кофе там равен среднему стакану в Германии и маленькому в Америке. При том цена будет, соответственно, как за большой. И, к сожалению, могу констатировать, что самый вкусный кофе был не в Париже, а в Тринидаде на Кубе, а круассан – в Барселоне.

Те жалкие 6 улиток с громким названием Эскарго, которые подали мужу в знаменитом ресторане «Ле Прокоп», совершенно не произвели на него впечатления, как, впрочем, и морской окунь. Кроме того, на этот раз моим собственным организмом был развеян миф о свежести парижских морепродуктов – купленные в магазине «Franprix» вареные креветки, вывели меня почти на сутки из строя, приговорив мой организм к очистительной процедуре, пардон, рифмуемой со словом прононс.

К слову, если в Японии и Южной Корее туалеты бесплатные и их очень много на всех траекториях движения туристов и жителей страны, то в Париже надо платить 50 центов, а сами туалеты ещё нужно поискать. Поэтому неудивительно, что специфические запахи сопровождали нас в самых неожиданных местах. Не единожды мы видели, как парижане или гости города справляли малую нужду, то рядом с мэрией, то в Люксембургском саду.

Впрочем, проблема туалетов, вероятно, в Париже актуальна не только для людей, но и для птиц. Идём как-то по аллее к кладбищу Монпарнас, где похоронены философ Жан-Поль Сартр, революционер Симон Петлюра, шахматист Александр Алехин (он лежит в главном дивизионе), навестить великих, а впереди нас мужчина с женщиной. Вдруг подлетает голубь, садится на ветку над женщиной, делает своё дело и даже не скрывается, бесстыжий! То же самое я видела и на детской площадке неподалеку от местного рынка. Хорошо, что коровы не летают!

В связи с этими случаями вспомнилась Йошкар-Ола, куда я приезжала в 2001 году на конференцию. Там, в центре города находится сквер, подходя к которому, люди как по команде, в любую погоду доставали зонты и раскрывали их, защищаясь от многочисленных ворон. Но в Париже, оказалось, что не укрыться и под крышей: заходим в здание вокзала Монпарнас, в кафе, берём кофе, круассаны, садимся и тут к нам подлетает воробей – уселся рядом на соседний столик и злостно оставил характерную лужу!

Интересно, что кладбище Montparnasse разделено на две части улицей Эмиль-Ришар, единственной в своём роде в Париже, по обе стороны которой, как вы догадываетесь, живые не живут. Могилу Ги де Мопассана, который умер, как и Высоцкий в 42 года, найти было непросто – надгробие из белого камня находится в малой части кладбища и ничем не примечательно. А вот изобретатель безопасной керосинки Шарль Пижон, могила которого расположена неподалёку («пижон» вообще-то по-французски «голубь»), оказался изобретательным до невозможности: ещё при жизни он «спроектировал» свой надгробный памятник – двуспальную кровать, где они с женой лежат в постели одетые. Жена будто бы читает с закрытыми глазами молитву, а сам инженер с блокнотом в руках, наклонившись, явно что-то ей говорит.

Раз уж мы остановились в районе, который можно по-русски назвать «Гора Парнас», то решили сходить в кафе «Клозери де Лила», знаменитый американский бар, где Хемингуэй в 1925 году писал «Фиесту» (роман о журналисте, который на войне стал импотентом), а до этого Ленин с Троцким частенько играли в шахматы. Об этом свидетельствуют металлические таблички на столах заведения. Может и на деньги играли с посетителями, как предположил мой супруг, надо же им было как-то на революцию зарабатывать.

В этом кафе меня не покидало ощущение, что все хотят денег – официант, сомелье, музыкант за роялем, уборщица в туалете – я чувствовала это «кожей». А как прикажете иначе воспринимать тарелочки, баночки а-ля «оставляйте денежки на чай»? Поневоле припомнишь Японию и Южную Корею, где чаевые не приняты, абсолютно!

Кстати, вспомнила, у Маяковского в отеле «Истрия» профессиональный вор украл кошелёк, проследив дорогу поэта от банка до гостиницы. Он поселился по соседству и уличив момент, когда Владимир вышел из номера в пижаме, без пиджака, не заперев дверь комнаты, стянул «гаманок». В бумажнике лежали все накопленные для кругосветного путешествия деньги, которые Маяковский обменял на доллары. Портье опознал по фотографии вора, но поисками преступника полиция практически не занималась. Впрочем, поэт сильно и не расстроился, а, наоборот, придумал своеобразную игру: продолжая посещать многочисленные питейные заведения, всем прибывающим в Париж советским русским, рассказывал свою историю и просил денег взаймы.

Вообще, в Париже можно встретить множество артефактов, напоминающих о нашей общей истории. Например, помимо французских слов, которыми мы пользуемся, как своими (гараж, комиссариат и т.д.), через дорогу от гостиницы «Истрия» стоит бронзовая скульптура «Рождение форм» уроженца Витебска кубиста Осипа Цадкина, чуть далее монумент маршалу Нею, принцу Московскому (в 1813 году Наполеон I пожаловал ему этот титул), если пойдёте в сторону Лувра, то обязательно увидите Мост Александра III, а спустившись в метро, сможете доехать до станции «Сталинград».

Под Сталинградом сейчас неспокойно: беженцы из Судана, Эритреи и Афганистана организовали там несанкционированный лагерь, и после того как группа людей забросала мигрантов мусором, под станцией, которая находится над землёй, возникли беспорядки. Полиция уже пыталась разгонять это незаконное поселение, но пока безуспешно. А может быть и не сильно старалась, во всяком случае, толерантность в Париже высокая: на вокзале Сен-Лазар, куда мы пришли, чтобы воочию увидеть место, изображенное на 12 картинах Клода Моне, городской сумасшедший разгуливал в трусах и никто его не останавливал – полицейские на него не обращали внимания.
                ***
В один из вечеров мы шли мимо здания французского Сената по Люксембургскому парку. Неподалеку, в ресторане коллеги мужа собирались на корпоративный ужин, а я решила прогуляться и проводить супруга. Ограда Люксембургского сада обычно используется для фотовыставок, поэтому муж повел меня по данному периметру. В настоящее время любимое место отдыха парижан и гостей города украшено работами современного французского фотографа Michel Rawicki, и как сообщалось на одном из баннеров, показ выставки «Вызов холоду» продлится с марта по июль. Подписи под изображениями были на трёх языках – французском, английском и русском и содержали фотографии северных красот из Канады, Японии, Норвегии и других стран.

Возле картин, размером с большие плакаты, стояли заинтересованные зрители. И вдруг, на одной из них я увидела знакомые лица – НАШИ! Точно! С фотографий на нас глядели Лаптандеры (весьма распространенная фамилия у ненцев, как у нас Ивановы или у корейцев Кимы) – Владимир, Прасковья и их дети – та самая семья ненцев-оленеводов, с которой мы познакомились во время мартовского путешествия на Север в воркутинском поезде, а затем встретились, возвращаясь на базу "Красный камень", неподалёку от Салехарда. Об этом я написала в рассказе "Как шаманы скажут" http://www.stihi.ru/2016/03/26/3821 Их лица были на десятке фотографий Полярного Урала! От неожиданности у меня из глаз брызнули слёзы! Мистика! Я не могла успокоиться! Всё казалось невероятным!

Признаюсь, что эта «встреча» явилась, пожалуй, самым сильным парижским впечатлением, фактически, тем, ради чего мне стоило отправиться в поездку! Чтобы испытать такие непередаваемые эмоции, чтобы почувствовать какой маленький и тесный мир, в котором мы живём, чтобы понять, что в жизни всё возможно и ничего нет случайного.

Уже дома я нашла на фейсбуке автора работ и написала ему об этой чудесной встрече, которую он нам невзначай подарил. Мы поблагодарили его за подлинные моменты нашей жизни… Написала на базу «Красный камень» и попросила передать НАШИМ ненцам привет от нас и от фотографа. Жена хозяина базы Ирина ответила, что  Лаптандеры начали каслать вчера, ушли за перевал Ханмей-хоя, но Александр Филиппович созванивался с Володей и рассказал о том, как они "зажигают" в Париже. Посмеялись. Вот такая история!

Фильм о путешествии к Лаптандерам: http:///www.youtube.com/watch?v=v59o0Re8OHU

Активная ссылка на рассказ с фотографиями: http://www.stihi.ru/rec.html?2016/04/27/8638