Расстрелянный люто...

Расстрелянный люто
в тридцать седьмом,
чьи образы могут
корягами
видеться
живыми:
отцом
с вервиём
на нетленной былинами вые,
девицами-птицами,
рукавицами
с гостями-костями,
с танцующими перед глазами
бывалыми - небылицами,
не вдруг
стало мнится,
о, друг:
простившему даже убийства, толпою распятому Богу,
угодно, что ты,
в мои шестикрылые впелся кресты,
повадился сниться
в сермягу и лапти обутый,
поющим
над мором
с кровавыми флагами
поморский свой дом
с вздыхающей прялкой
и помнящим байки Баяна котом,
с русалкой
в индийской одежде
над парагвайским прудом,
напетым тебе ломоносовским морем,
поймавшим Вселенную, жаждущим истин вневременных, кругосветных,
целующим звёзды времён всепланетных,
отмеченным милостью Божией
ртом,
в надежде
на милостивое "потом",
сквозь сердце пробитое - рожью
встающее
над бездорожьем
небо поющего,
сакральною дрожью
кормящего другов
мчащихся
горними высями стругов
в братское счастье
участья
к несчастьям -
из человечного
вечного
горя
растущее,
вне оболваненных роскошью скотства
телесного
аудиторий,
не слышащих
первородства
дышащих
словом
порядка
небесного -
снова и снова
сквозь рукотворные муки
духовно-воскресного...

Тетрадка
поэта -
волшебная грядка
Фаворского
света,
когда в ней ни йоты проворства притворского...