Она когда-то - маленькой девочкой была

Она когда-то - маленькой девочкой была -
И всё казалось так стерильно и просто.
Но теперь - серебряно дразнят зеркала -
Говорят, что она - почти уже взрослая.

Раньше всё было - как лента на лбу -
Гладко и шелковисто - всё по правилам.
А теперь - она кусает губу -
Собирая под юбками дань кровавую.

И ей кажется - таким мучительным то -
Что подтверждено всеми злыми зеркалами -
Белое тело её меняется - растёт -
Точно овца - серому волку на заклание.

Она выросла - и отец смотрит на неё
Так, как родному отцу смотреть не положено.
На сердце её - как наковальня, гнёт -
Она покрывается липкой гусиной кожей.

Гусиная кожа - это не кожа змеи -
Её не срезать - и от неё не избавиться.
Она твердит по ночам молитвы свои -
Голубыми от лунного света и лжи губами.

Она говорит, что любит отца - ложь!
И что отец её любит - господи боже!
Она прячет в постели кухонный нож,
Когда по ночам скрывается в лоне ложа.

И сердце её - кусает пчелой во рту -
Глаза раскрыты - разведены - веки.
И кажется ей - по коридору идут.
И кажется ей - кто-то походит к двери.

Под глазами наутро чернеют круги -
Как у актрисы, грим лениво не смывшей.
И зеркала советуют ей - лги!
Скрывай - от серого волка - чёрные мысли.

Но - только кому не лгать - кому сказать -
Нет, она никому не сможет - не скажет -
О том, как маслянисто скользят глаза
Отца - по её тугому корсажу.

Можно признаться богу, но что - бог?
Он, говорят, завязал и глаза и уши.
Все говорят, что бог - это любовь,
А для неё любовь - масло протухшее.

Её исповедует - хмурый чёрный аббат -
Но и ему она признаться не может.
Она прижимает ладонь - к голубым губам -
Она, задыхаясь, давится собственной ложью.

Она идёт из храма - в дом, где ждёт -
Её отец - и горло забито пробкой.
Она вморожена рыбой немой - в лёд -
И ждёт безвольно когтей серого волка.

Скрывает ножные путы её кринолин,
Обломки ногтей скрывают её перчатки.
Если бы только её услышать могли -
Если бы только сама могла закричать она.

Она уже знает, как это будет - потом -
Она в зеркалах увидела всё заранее.
Все зеркала издадут - серебряный стон -
Прошелестит голодная ночь коврами.

Он подойдёт - опустит ниже глаза -
Змеиной кожей сползёт смятое платье.
Она не сможет ему ничего сказать -
И убежать не сможет - куда бежать ей?

Нет никакого смысла себя спасать -
Нет никакого укрытия в чаще волчьей.
И близится время - на незримых часах -
И этот час приближается - с каждой ночью.

Ночь за ночью - кусается сердце её -
Ночь за ночью - гнёт неподъёмный давит.
И она уже думает - пусть придёт -
Пусть совершится - раз и навсегда и -

А потом - в подушку кричит - нет!
Она не может - она ещё не готова -
И лежит в болезненном полусне -
До рассвета - в поту и засохшей крови.

И ночь за ночью слушает шёпот ковров -
Надеется, что - это всего лишь воры -
И отправляет - одну за другой - в рот -
Голубые, как ложь её - таблетки снотворного.