Иван Безродный

Мы –
дети Великой Отечественной.
Мы всего повидали.
Горькие дети Отчизны –
дочери её и сыны.
Если б от меня зависело,
я учредил бы медали
и выдавал их, как воинам,
детям минувшей войны.

Сколько нас, бесфамильных,
забывших и дом свой, и род свой,
так и не научившихся в детские игры играть…
Нас и поныне мучает лютое наше сиротство,
страшная боль одиночества,
что до сих пор не унять.

Вновь возвращаются годы,
где зверствуют зондеркоманды.
Душно горящие сёла…
Серо-свинцовая пыль…
Снова нас с братом швыряет,
вытащив силой из хаты,
рыжая фрау эсэсовка
в крытый автомобиль…

Ехали долго… Стонали…
Болели избитые спины…
Вдруг всё  наполнилось газом…
Горло свело горячо…
В этот момент кто-то -
кто он? –
на рот мой хрипящий накинул
юбку или рубаху,
пропитанную свежей мочой.

Это спасло…
И под вечер очнувшись
в глубокой воронке,
полузасыпанный мёрзлой,
тяжёлой могильной землёй,
я выползал из-под трупов
мальцов,стариков и девчонок,
харкая спекшейся кровью,
полуослепший… живой…

Как я добрался
до чьей-то хибары,
не помню, не знаю,
в душных кошмарах теряя
существования нить,
к мести готовя себя,
никому ничего не прощая,
чтобы, окрепнув, подняться
и вопреки всему –
ЖИТЬ!

Чтоб через месяц,
увидев
пленных завшивевших фрицев,
фляжки пустые протягивавших
в пальцах дрожащих, худых ,
вспомнить,что было,
заплакать,
и долго глядеть у криницы,
как, стиснув зубы,
старушки
несут им, проклятым,
воды…