Городу на Енисее

У подъезда старуха с газетой. Больше
Обращает внимание на одежду прохожих,
нежели на статью.
Рядом ночь опускается на скамью.

Звон церквей заставляет поверить в то, что
Бога здесь еще можно выбрать. Почта,
 что приносят с утра,
Подходит только для корма костра.

Разрезая водную гладь канала,
Проплывающий лист сколь угодно мало
ощущает себя листом,
На реке опоясавшейся мостом.

Поднимаясь на борт, в каюту, странник,
До конца не уверен кто он: изгнанник
или снявший с себя ярмо,
Наплевав на судьбу уж свою давно.

На другом конце некто садится
В свой вагон. Чтобы может не возвратиться.
Грозный бронзовый лев
Ему машет с колонны лопатой в след.

Этот город чужой, разлёгшись по обе
Половины реки. И прикрывшись морем,
рукотворно введенным сюда из вне.
Подбоченясь часовнею на горе.

В живописном искусстве дворов туманных,
Музыкальность сих мест не познает равных.
Ощетинившись трубами как орган,
За спиною захлопывает  капкан.

Закрывая глаза, ощущаешь запах
Деревянных домов. И влечет на запад.
Но вокзальный прияв гудок,
Жизнь уносится на восток.

Зимний воздух, от сырости темно-синий,
Заключает свободу пространства в иней.
И не мерзнет лишь бронзовая рука,
Повисая на лацкане пиджака.

Стук трамвая в одной  половине может
Уберечь перепонку услышать ложный,
у набережной стены,
Неприглушенный всплеск волны.