Лилльский палач, растоптавший белую лилию

Лилльский палач, растоптавший белую лилию -
Ты уже сам умираешь - почти уже мёртвый.
Ты и правда хочешь, чтобы отпустил я
Тебе - свинцовую тяжесть грехов твоих?

Ты гордился собой - профессионалом -
Ты точил свой меч - умело и ловко -
Но теперь - вспоминаешь, как кровь алая
Пропитала её светлые локоны.

Но теперь - ты вспоминаешь белую лилию  -
Глаза ледяные - как у подстреленного зверя.
Она заслужила смерти - тебе говорили -
И ты хотел поверить - и ты поверил.

Но теперь ты в предсмертной агонии мечешься,
От слов и слюны - намертво склеились губы,
И нависает над головой - меч твой -
И вот-вот шею тебе перерубит.

И ползёт к тебе этот меч дамоклов -
И извивается, точно змея стальная.
Обагрились кровью светлые локоны -
А она даже не застонала.

Ты твердил - пожала то, что посеяла -
Девять жизней было у чёрной кошки -
А ты вырвал когтями - её последнюю -
Налетев с небес - яростным коршуном.

Алый дурман дымился, пытая мысли -
Судьи вокруг щеголяли чёрными плащами.
Ты поверил, что исполняешь святую миссию,
Что этот мир ты от скверны очищаешь.

После стольких лет работы палаческой -
После стольких смертей, принятых на душу -
Ты стал тем, кто никогда не плачет -
И чужих рыданий - никогда не слушает.

А сейчас - ты умирающий старец -
А не палач - и слёзы текут ручьями.
Только я вытирать твои слёзы не стану -
Я страданий твоих - не замечаю.

Что мне до твоей совести слюнявой -
Ты всё равно умрёшь и сгниёшь скоро.
Давай, пробудись - ото сна для кровавой яви -
И посмотри своим преступлениям в морду.

Посмотри, палач, мне в лицо внимательно -
Видишь ли ты глаза её голубые?
Ты - виновник смерти моей матери -
Ты - убийца - ты заклеймил и убил её.

Ты пролил белой лилии кровь алую,
Ты поднял её голову за волосы -
А теперь ты исповедаться желаешь,
Чтобы отправиться к господу с чистой совестью?

Нет, не выйдет - ты не дождёшься пощады,
Я не прощу убийство моей матери.
Нет, палач - я никакой не падре -
Я её сын - пришёл покарать тебя.

Я не прощу ни тебя, ни других судейских
Клоунов - в их мушкетёрских плащах и шляпах.
Слишком долго я в одиноком детстве -
Звал свою мать - и слишком долго плакал.

Слишком много крови и слёз пролито -
Но отныне всё по-другому будет.
Время пришло - и поменялись роли -
И стану я палачом для вас, судьи.

Те, что судили её - без сострадания,
Те, что без жалости голову ей рубили -
Слишком долго этого часа ждал я,
Вспоминая её глаза голубые.

Вспоминая её светлые локоны -
Вспоминая смеха её жемчужины.
Слишком было детство моё - одиноким,
Слишком в детстве я был - никому не нужным.

Слишком часто меня презирали и гнали -
За её грехи - что не доказаны.
Я отомщу - за локоны в крови алой -
И за одну казнь - будет пять казней.

Первый - ты, и остальные - скоро.
Будут крики - посвист голодной стали -
Я приду к ним, господам мушкетёрам -
Кем бы они за эти годы не стали.

Кто-то - граф, кто - лицемер монашеский -
Не укроет ни замок их, ни обитель -
Я не буду их ни о чём спрашивать -
Я приду с мечом - и буду мстить им.

Я приду - и совершу суд свой -
Суд, который я готовил годами.
Господа мушкетёры меня дождутся -
К господам мушкетёрам придёт Мордаунт.

К господам мушкетёрам придёт сын её -
Той, с которой они были так жестоки.
У меня глаза - такие же синие,
У меня такие же светлые локоны.

И на миг покажется им, быть может,
Что она возродилась - из пасти адской.
Я её наследник - и мы похожи -
Но меня им казнить не удастся.

Время им - за упокой молиться -
Скоро я приду - за кровавой данью.
Отправляйся в ад, палач лилльский,
И запомни это имя - Мордаунт.