Христос, я и ты, и Сартр

Христос, я и ты – все, что меня волнует, и иногда Сартр,
проявляющийся на моем лице…
Я смотрю в отражение свое, и в нем вижу,
как он окидывает меня презрительным взглядом,
выдавая свое – ты ведь знаешь, мы ничем не можем помочь друг другу.

И я… мог бы рассуждать всю жизнь о женской красоте,
прожив ее в одиночестве на необитаемом острове,
мог бы постить в социальных сетях спортивные автомобили,
не имея даже собственного велотранспорта,

но Жан смотрит на меня глазами твоими,
в их отражении я вижу шахматную доску и бутылку темной «Праги».
Я поднимаю голову выше, в приступе тошноты ощущая, как
под звуки «Some of these days», томится во мне его чувство приключения,
являющееся отныне моим собственным.

Но запах все отчетливее, все сильнее отвратительная вонь –
это боги, под видом гордых простаков спустились с Олимпа пить амброзию,
а она воняет чисто развлекательными песнями,
с то и дело повторяющимися рифмами и примитивными мелодиями,
она плюется в меня семечками (знал ли я, что это маленькие мидии?),
и шепчет мне, что я просто обязан посмотреть ту до смерти смешную российскую комедию.

Говорят, той ночью целых два Сартра прохаживалось по той улице,
и, знаешь, дружище, с тех пор Христос меня больше не интересует.