Мандельштаму

Век ушёл, растворился в дремучем лесу,
И слезами, и кровью, и желчью весь вытек,
Но маячит другой век, что сушит листву,
Что хромает по жизни, скрывая свой вывих.

И людей, и титанов рвал «век-волкодав», 
И смердят до сих пор не зарытые трупы,
Но пришёл век-гиена – и новый устав,
Возродив барство, воет в свинцовые трубы.

Век-гиена смердит и лукаво хитрит,
Разделив нас на стаю, на стадо и племя,
И не слушая племени сдавленный крик,
Режет стадо для стаи опять не жалея.

И затворами ружей расстрельных грозит,
И победами славного прошлого тешит,
И князей новых лепит из старой грязи,
И из пешки еловой ферзя ломом тешет.

Вместе с варварством в ногу шагает прогресс,
И убийство – в законе… Морален – убийца…
Странный век на дворе, словно мёртвый – воскрес, 
Жив – Христос… Вот и некому больше молиться…

Мы вот-вот доломаем России хребет,
Человека отдав на заклание веку -
И недолго осталось России хрипеть,
Заглушая вопросы к себе человека.               

Ты лишился «веселья и чести своей» -
Ты – счастливец, испивший пиалу цикуты.
Я ж – в довольстве гнию на потеху князей,
Я ведь веком своим за безмолвие куплен…