Блокада

                Х   Х   Х


 Приближается великий праздник - День Победы над фашистской Германией!  Много слов красивых и страшных за прошедшие годы было сказано на тему Великой Отечественной войны. Мне же хотелось бы почтить память ленинградцев, переживших блокаду в осажденном немцами городе. Отрезанный от Большой земли, умиравший от голода город выстоял, не сдался захватчикам.
 А все ли и сегодня представляют, что пришлось пережить ленинградцам? Виктор Конецкий, писатель, автор сценариев веселых кинокомедий, в том числе любимого всеми фильма "Полосатый рейс", в одном из своих произведений рассказывает, как его мама наскребла с обоев клейстера (мучного), сварила похлебку, ополоснув бутылек из-под рыбьего жира, и они с братом уплетали дымящееся варево, пахнущее рыбой, прижмуривая глаза и представляя, что они хлебают наваристую уху.
 - Голод - не тетка! - резюмировал мудрый народ,на протяжении тысячелетий не единожды опроведовавший блюдо мук недоедания. Возможно, поэтому слова мУка и мукА - сестры-близнецы.
 Кто не голодал хотя бы три дня подряд, не может иметь даже отдаленное представление, что в это время происходит с человеком, как изменяется восприятие мира. Я занималась лечебным голоданием по Брэггу, и хотя мой опыт продлился в течение десяти - одиннадцати дней (ничего, кроме воды и неких малоприятных процедур для очищения организма), мне думается, я могу представить, как меняются ощущения не лишь физические, но и связанные с мышлением и эмоциями, и утверждаю, что  Человек Голодный вовсе не близнец себе же сытому.
 Поэтому, когда кто-нибудь с ужасом и отвращением пишет или говорит о случаях
каннибальства во время блокады или других, не менее тяжких, периодов в истории народов, я думаю про себя: "А не испугаешься ли ты, дорогой, своего отражения в зеркале через неделю существования без пищи. Что ты можешь знать, не пройдя страшного пути блокадников?!! При том еще, что город постоянно подвергался массированному обстрелу"
 В Харькове, в моем микрорайоне, проживала еще несколько лет назад бабушка лет за восемьдесят. Хотя бабушкой назвать ее язык не поворачивался, так властен и суров был ее взгляд, и краток, по военному, язык. Не очень общительная, она все же как-то разговорилась. Служила в армии, вроде бы связисткой, но все поведение ее позволяло в этом усомниться:слишком отрывистыми, командными были интонации и резкими движения. Но, бог, с ними, с движениями. Говорили мы о многом. И меня поразил небольшой эпизод ее биографии, не связанный с войной. Родом она с Алтая. Конкретное место то ли она  не назвала, то ли у меня из памяти выпало. В деревне у них жили бедно, люди умирали от  голода. Не помню, до войны это было или во время. Но моя рассказчица была тому свидетельницей. Так, вот, запомнилось ей (и мне, конечно!), что однажды в сельсовет к председателю пришли  ее односельчане, семейная пара, с просьбой разрешить им употребить в пищу тело их ребенка, умершего от голода...
 К чему я веду? Память о прошлом должна уходить не просто в книги, а вливаться в душу, оставаться на генном уровне. Для чего? Не для того, чтобы устраивать потом-кам праздники поминовения (хоть и грустный, но, все же, праздник), а для того, чтобы уберечь этих самых потомков от будущих ошибок и ловушек сложных времен. И беречь нужно в первую очередь душу и разум, облагороженный душой.
 В сороковых годах прошлого века на мир набросился злобный волк Фенрир - чудовище из мифологии скандинавской, зажав в своей клыкастой пасти, в том числе, и горло Ленинграда...
 Кто же сегодня пытается рассорить народы между собой, разделив... - уверена, не стадо! - на подпопуляции и Кемчто планируется сотворить популярно с ними?