Дорогое моё, золотое моё ничто,
Жестяная/берестяная моя фигурка,
У тебя же глазницы мёртвого демиурга,
Ты глядишь на меня их насмешливой пустотой.
Поделись ощущеньем — доволен ли, father mine?
Между нас ни святых, ни отшельников не найдётся.
Мы любуемся на отраженье луны в колодце
И не черпаем воду — боимся его сломать.
А луне наплевать на таких измельчавших нас.
И предсмертно дрожит обречённая рухнуть башня,
Вавилонская ли, Пизанская ли — неважно,
Замерев в ожидании скорого coup de grace.
Пешки съедены, значит, настала пора фигур;
Что построили дети, настала пора разрушить;
И, любя лишь себя, мы не лезем в чужие души,
А плюём. Демиурже, ты знаешь, ведь я не лгу.
Принимай нас как есть, ибо нечего тут менять,
Жестяной/костяной/деревянный/бумажный идол.
Ненавидь, если хочешь, но не подавая вида;
Если хочешь, люби.
Но, пожалуйста, не меня.
21.04.16
Письмо никому
© Copyright: Алёна Чекова, 2016
Свидетельство о публикации №116042100562
Свидетельство о публикации №116042100562
Рецензии