Петербург

я просыпалась под строки,
которым уже исполнилась пара веков,
на веки мне падали искры,
в крови шипящих было не счесть пузырьков -
я напрочь пропала в городе этом по самую ветреную макушку,
я утонула в его каналах,
осталась чугунным якорем у его берегов
(хотя даже знак висит - не оставаться здесь
ни всерьёз, ни даже в шутку и понарошку)

мне наливали кружку за кружкой,
мне целовали руки,
и по приезду спросят лукаво подруги -
ну, каких сумасбродных дел натворила?
я им выложу всё, закатывая глаза,
скользя по памяти переулкам,
но сделаю вид, что ни слова не говорила,
ведь приличные девочки так себя не ведут,
и рассказывать стыдно, жгуче - такие муки! -
но вспоминать ещё жарче, мгновения эти шипят по коже,
бегут под рукав и ворот так быстро и ловко,
щекочутся под футболкой

меня ветрами по четырём сторонам носило
и в крепкие руки волнАми приливов сносило,
меня просили остаться,
потом перестали и не просили
и понимали, что я уйду вне зависимости от времени суток
и от мостов
я пробегала мимо столбов,
пароходов и рек - беспокойных, синих,
я уходила и возвращалась - и это тоже было красиво,
и никаких не нужно было серьёзных слов

балки и лестницы, знаки на стенах,
всё по указке бога, сидящего здесь на крыше,
встречающего рассветы над головой.
он обернулся котом и делает вид, что не видит нас и не слышит,
но каждый мой следующий шаг у него
в серебряной книжечке записной.
столько страсти разлито в городе,
что она выкипает из всех каналов,
переливается за баллюстрады,
пеной дыбится мне по телу,
когда ты тянешь меня к себе и целуешь,
как в первый раз на земле.
мои вены сами теперь как глубокие реки-каналы,
слишком острыми сделались старые раны
и по ним то печаль, то нежность, то страсть
сменяя друг друга, бегут,
оставляя примятыми наши следы на свежей траве

видела море, видела счастье
беспечно гуляющих молодых людей,
видела взрослых как маленьких и озорных детей,
ощущала музыку в каждом проспекте и переходе,
так и сходят с ума, говорю тебе,
так и сходят -
забывая всякую осторожность,
обретая солнечное бесстыдство,
плавясь, нежась под взглядами терпкими, жаркими,
находя в себе невесомость

я возвращалась в объятия,
слушала, приникала к груди,
у которой родной и спокойный стук,
падала в мягкость горячих рук,
завершала круг,
ловила за лепестки свой лукавый испуг

я жила и любила на всех твоих улицах,
Петербург