Он приехал в столицу

Он приехал в столицу на древнем составе -
Сама стихия в разнузданном мальчишеском обличии -
И его глаза восторженно блистали -
Ярче всех модных фонарей столичных.

Ярче всех витрин и кафешантанов -
Его страсти были Мулен-Ружа жарче -
И он не шёл по бульварам - а летал он -
Точно ангел - или демон, а не мальчик.

Был он мальчиком - демоном - всё понемногу -
Был он - странником - и чуть-чуть менестрелем -
И он с хохотом взял с собой в дорогу -
Только тетрадь в чёрных чернильных камелиях.

И своё сердце - и рубашечный парус -
И абсент луны своей не испитой -
И мостовые так исступлённо топтал он -
Точно юный Пан - своими копытами.

Шестнадцать или семнадцать ему сравнялось -
Сотни страниц были исписаны - исчёрканы.
И постоянно жила в глазах луна его -
И звёзды обвивали его пальцы, как чётки.

И отражали его зеркалами крыши,
Колокола ему аллилуйю пели -
И он летел по бульварам Парижа,
Точно стрела с подожжёнными перьями.

Он летел - он играл и менялся -
Сотни раз он до смерти влюбился -
И он был - то пришелец с Парнаса -
То из преисподней зловещий выходец.

То - ангел, то - сам чёрт с рогами -
Он притворялся - играл - как только можно.
Но глаза его - никогда не лгали -
И стихи его раскалённые - тоже.

Ветер бил в барабаны кофейных столиков -
Срывал с деревьев память о дне вчерашнем -
А он проходил - демон в мальчишеском облике,
Сама стихия в протертой на локтях рубашке.

Рассвет на его шее был повязан галстуком -
Роса всех эмпиреев звенела на коже.
И он так вдохновенно дышал и смеялся,
Как ни один на свете человек не может.

И небо торопливо настраивало арфу созвучий -
Слушая, как камертон, взрывы его смеха.
(А потом ему всё внезапно наскучило.
А потом он всё бросил и уехал.)