Грешил я и публично, и келейно

   (предыдущее в 5-м эпизоде "Смущаете! Мне тесен стал корсет!"
     http://www.stihi.ru/2016/04/18/10898)
                [Переработано для пьесы "Любовница кардинала"]

– Что в день, что в ночь, я чувственно здоров
и женщин я лечу условно даром.
Я смолоду известный мышелов,
но осторожен в пику говнодавам.
Симпатия моя к вам выше слов,
в чём убедиться я возможность     дам    вам.

– Причудлив снисходительный ваш нрав.
– Игриво иерархию поправ,
сегодня же, Мари, вам самолично
венок сплету из роз, а не из трав.
– Вы, дядюшка, мне тоже симпатичны!
Я, словно бы вдруг крылья распластав,
отныне стану вольная, как птичка.
Плевать на монастырский мне устав!
– Мне главное, что вы не еретичка.

Грози брильянту грязью, не грози –
алмаз алмазом будет и в грязи.
А самооговоры – ахинея.
– Но я хочу      бесхитростной    возни.
– Вам плохо? Я несчастнее в разы!
Для дела полагаюсь на химеру,
а родственной души, причём вблизи,
в наличии давненько не имею.
В любви беру нечасто я призы,
наверно, потому что знаю меру.
И всякий раз любовные азы
в игре воспринимаю как премьеру.
– На скольких же     хватает    вас, к примеру?

– Любовниц быть должно не меньше двух.
Погоня за излишеством – недуг,
скорей, психологический. Научно
и  мой  путь обоснован неразлучный
с праправнучками Евы. Старт был штучный…
Мне, многого достигшего не вдруг,
без женщин жить не то чтоб было скучно,
но в перспективе я не буду дюк,
коль женщины – не стимул мне в карьере,
коль не для них открою дома двери.

– Блестящий кавалер и не дундук!
   Небось, к вам постоянно стук да стук…
– Карьеру и любовный свой досуг
я в жизни так связал в одной манере,
что с верою в Христа служу Венере.
Пилить мне под собой не надо сук,
но грешным остаюсь… в насмешку к вере.

Чужой жене отдам дань и гетере.
В грехах мы перед Богом все равны…
Смотря на это всё со стороны,
моей вы улыбаетесь затее?

Неловко это слышать для вдовы?
– Из вашей речи следует, что вы
не только кардинал, но и язычник!
Быть может, накурились вы травы?
– Приятно, что для реплик ваших зычных
   взят юмор. Интонации равны,
   а значит, вы всё поняли отлично.
– Не все, выходит, грешники – вруны.
– И втихомолку я, и феерично
   в любви всегда веду себя прилично,

   коль можно так сказать про эрос, страсть.
   Поклонницами мир свой окружая,
   годами жду я, в поисках мужая,
   ту женщину, что всю себя раздаст
   мне, мне лишь одному! Страна большая.
   Себе свой идеал воображая,
   живу я целью, зорок и глазаст.

– Грешить, молиться как попеременно?!
Ужели с     покаяньем     равномерно
амурных дел накоплен образ-пласт?
 – Безумен, терпелив одновременно.
   Терплю все муки     ревности     смиренно.
   Надеюсь, за терпенье Бог воздаст.
   Пусть мне дерзать, как в мифах боги, ленно
   грешил я и публично, и келейно.

   Теперь мне светит      ваша     красота!
– Мне в уши ваш язык лез изо рта,
   и уши поддаются этим чарам.
   Ужель     сутаны     вашей краснота
внушает вам не тратить время даром?!
– Порой я понимал, молясь на дам,
   которых приютил под одеялом:
   очки мне хитро розовые дал – 
   смотреть на дам – никто иной как дьявол.
– И как вас дьявол всё ещё не схавал!

     Вы явно у него давно в цене!
Поди, давно составлен план вчерне.
Как жили вы и ваша суть вторая?
 – Мужал, росли морщины на челе,
   но я мечтал, надежды не теряя,
   красу увидеть истинного рая,
   пусть и на грешной ветреной земле.

– Вы вхожи и к чужой жене неверной?
– Поняв, чего же ради, к чьей жене,
   быть может, стану приходящим шельмой,
   пойду на компромисс без возражений!
   И в диспуте я – лев, и в тишине.
   Бог не забыл – я у     него      в цене –
   моих к нему горячих обращений.
    Свои мечты я  в дебри б  не завлёк,
    но ваша красота – тому залог,
    что мы – творцы своих преображений…
             
...Прелат, припомнив этот диалог,
продолжил путь с улыбкой, чуть блаженной:
«Без риска я бы был на диво лох,
и волк любой матёрый бы в сражении
меня в лес, как ягнёнка, поволок»…
            *            *            *
…Где клином свет сошёлся, там шум, драчка
и чистую любовь там  бес  запачкал.
Где ярок свет, там и на месте – тень.
Где страсть и ревность, там же – месть и тлен…

…Вперёд перенесусь сюжетной скачкой.
Спешу добавить, что Мари Мадлен,
попав к де Ришелье в любовный плен
и бегая всю жизнь за ним собачкой,
фавором дяди тешась, как заначкой,

столкнувшись в жизни с серой полосой,
ревнивой истеричкой стала злой.
Узнав, что дядя, съехавший из замка,
всерьёз увлекся знатной куртизанкой

и бурно изменял на стороне,
Мари пришла в неистовство вдвойне.
Она (на тот момент уж герцогиня)
решила: «На войне как на войне» –
и мстителя купила:  «Помоги мне,
коль для тебя, как прежде, я – богиня,

затмить красу соперницы навек,
чтоб ни один нормальный человек
позариться не смог на эту крысу».
«За это стану я навеки ваш»?
«Считай, к тебе на суд шла, как к Парису»…
И вот наёмник на пути к Парижу
подкараулил с жертвой экипаж.

Всё было предусмотрено: конь, маска…
Задумку на ходу погубит тряска,
чего не мог предвидеть бывший паж.
Попытка превратить лик дамы в фарш

лишь чудом сорвалась, когда бедняжка
отпрянула от склянки с кислотой.
Плоха ль была реакция у той,
чей лик злодей не уподобит ряшке?
Завидовать бы стала замарашке…

…Была у жертвы, призванной смотреть,
секунда, чтоб отпрянуть. Даже треть!
А паж и не заметил, что промашка
дала возможность даме уцелеть…
…Теракт заставил жертву присмиреть:
всё ясно без гаданья на ромашке…