Смущаете! Мне тесен стал корсет!

 (предыдущее в 4-м эпизоде "Казалось вам, налёг он ураганом?"
     http://www.stihi.ru/2016/04/18/3778.)
                [Переработано для пьесы "Любовница кардинала"]

– Я дядюшка, читала и Плутарха,
и модного Сервантеса средь «куч».
– Начитанная  вы! Но не  бунтарка,
надеюсь, в чьих затеях только путч?!
Увы, излишних знаний плод  колюч
для всех их  обладателей,  вестимо.
А женщинам к чему такое чтиво?
– А говорят, что знанья – жизни ключ.
– С избытком знаний дама неучтива...

Такие дамы нас, мужчин, круго'м
облают вмиг – и  глазом  не сморгнём!
Не сыщем, говоря красноречиво,
средь них дипломатичных… днём с огнём…
Суть женщины столь противоречива,
что склонность женщин лгать неизлечима.
Желая доказать всегда своё,
оправдывает женщина враньё.
Не раз суть вашу с женскою     сличим    мы,
ведь к женщинам вы ближе всё равно.
В вас свойство Евы: встретив взор мужчины,
потянет тут же вас на флёр оно,
хоть и бывает, что орёл – говно.
В вас внешне вижу    женщину    я, но…

вы – ангел! Вас ценю я однозначно…
– Всё видится теперь не так уж мрачно.
Себе на горло вновь не наступлю.
Вы сердце излечили мне, как     врач,   но…
мне думалось, что я для вас невзрачна.
Свою несостоятельность терплю.
– Мне нравится в вас грация кошачья,
а кошечек всецело я люблю…
Во век ничем не стану    угрожать     я
ни той, кто к моему нейдёт теплу,
ни той, что агрессивно импозантна.
– Посматриваете на женщин жадно?

Со многими предвидите успех?
А если     стервы     мы, иль стервы… сверх?..
– Не отрицаю женского экстрима,
пусть даже он и жжёт неугасимо.
– Наверно, превозносите вы всех.

– Примерно так, как косит травы серп,
так ваша внешность дух мой подкосила.
Не видеть вас – для психики ущерб.
Нужна, чтоб вас завлечь, не только сила.
Десерт вы для души иль не десерт,
по-свойски благородно и  красиво
обставлю нашу близость я, мой свет!
На сколь вы – cat, настолько я – эстет.
– Меня воспринимаете вы смутно,
иначе бы не льстили безрассудно
мне так сегодня, истине во вред.

– Где прежде затворялся беспробудно,
ища породы высшей образцы,
там рад я даже кошечке приблудной.
Стал     неразборчив…     Господи, прости
как мэтра чувств     общины     малолюдной!..

– Глас мэтров состоявшихся – глас чудный.
– Но… осчастливлен, даже не почти,
жду     целостной     картины. Не лоскутной.
Вы – олицетворение мечты?

Для вас я и сейчас и     впрок     учтив.
Сейчас скажу, как есть, на перлы скудный.
Вы видитесь отчасти безрассудной,
не склонной дать…  к вам подобрать ключи.

Не мне судить, но я – из  добрых…  судий.
Как кошечку я вас бы приручил.
Вы выплыли из чуда, не из жути!
Вновь потерять вас?! Не было кручин!..
– Ужели вам меня сам     Бог      всучил? 
– Я б за утайку ваших чар, за груди,
сокрытые от глаз, вас проучил!

– Так шутит кардинал?!             – Ну, прям уж чин
мой сделал вас серьёзной без прелюдий.
Вам    нравится   внимание мужчин?
– Притом что мне отвратен жлоб-кретин,
мне нравятся заботливые люди
по ряду схожих образно причин.
Люблю я благодетелей, не судий.
Не только тех, кто лишь красноречив.
– Причастных к телу, иль к еде-посуде?
Что пьём? Клико иль сидр, аперитив?
– Штат преданных мне слуг предельно скуден.
Штат фаворитов мужа – был паскуден:

прогнувшихся ни   счесть   дружков в Анжу.
Речь о телах. Играть ли мне ханжу!
За грех я вспомню мужа словом бранным.
– Ага. Вас к теме близкой подвожу.
Коль мне вас не занять тут чем-то бальным,
отдали б предпочтение вы баням?
Поскольку не сидится вам в Анжу
и раз уж с монастырским пребываньем
я будущее ваше не свяжу,
день станет сей для вас незабываем.
Пока земным не связаны мы раем,
меж нами райский     сад    всажу в межу.
– А    я     вас чем ответно привяжу?
– Я     сам    у ваших ног в пыли вожусь!
Молчу пока о прочих я сюрпризах.
«Вникать ли, ради дам, в любой   каприз  их»? –
так  спросите устами вы в меду.
Я пробу вам в обязанность вменю
тех яств, что мне не жаль для самых близких.
Отведаете блюда из меню
патрициев, к примеру, древнеримских.
Для вас тут слуги вширь и в глубину
разложат всё в серебряные миски.
– Я на диете третий день тяну.
Могу я съесть, смотря на ветчину,
две луковки, морковь, пучок редиски…

– Вам мясо змей иль жаренных козлят?
Будь это мясо, рыба, дичь иль злак
в составе всяких блюд великолепных –
изысканность люблю я беззаветно.
– А я мечтала даже о мослах.

Всё съесть в пути успела незаметно.
В дорожном сундучке моём – голяк!..
– Наверное, вы любите конфеты.
– Все сласти вообще. А к ним – коньяк.

– Конфеты сменит после эстафеты
высокий торт, похожий на…  маяк.
В таком изображении заветном
сломать высотку может просто ветром.

Спешите съесть, но прежде – осмотреть.
Скорее, он похож на минарет,
притом имея некую природу…
ну, в общем, вы  оцените  остроту –
отчасти для интимных лишь бесед.
Не отличите от натуры сроду!
– Смущаете! Мне тесен стал корсет!
– И вот    ещё     вам. Я за столько лет
для вас, Мари, от всех заныкал плед
из шерсти гугенотов – выстриг роту.
По куафёру каждому уроду!

Дай Бог мне от богатств не околеть!
Сиротам при делёжке дам я льготу.
Так вот вам и     другой    сюрприз мой с лёту:
из пары позолоченных карет
любую вам отдам.                – Мечтала сроду…

– Так, переходим к некому народу,
с которым познакомитесь в обед,
но… не сочтите страсть мою за бред.
Вы любите  британцев?..  Как породу
кошачью. У меня их – аж квартет!

Все – кошаки. Никто не импотент.
На каждом этаже по сумасброду.
Сейчас сбегутся все к вам на банкет.
И     кошки     есть, ангорки, для приплоду.

– Ах, вы об этом? Круто по расходу…
Все ходят, не царапая паркет?
– Пусть и способны все из них на шкоду,
я всех включу в парадный свой портрет.
– Как прежде, вы добрей к ним год от году?
– На них – зла  нет, пусть и разбит лорнет.
Коты моих стихов достойны сходу.
О них пишу – мы сговорились – оду…

Болтать лишь о котах нам смысла нет.
Я, хоть кошатник, но не мозгоед.
О чём     ещё    не говорили сроду
мы с вами, тычась через пень-колоду?

Я ныне охватил  немало  всё ж…
чтоб прикоснуться к  вашему  познанью,
давайте прогуляемся по залу.
Мари, пусть для меня вы – молодёжь,
по собственному опыту я знаю:

с красоткой как себя ни поведёшь,
сведётся к  одному  всё. Баю-баю…
– По опыту во всём вам уступаю.
– К услугам вашим весь крутёж-вертёж…

Вы любите полёт на карусели?
А карты? Вот представьте, молодёжь:
сыграть на раздеванье невтерпёж,
вы в ночь со мной играть на  пару  сели.
– Шутить об этом можно лишь в постели.

– Простите за скабрёзные штрихи.
Мне жаль, что вы тут прежде не гостили…
Наверное, вы любите стихи.
– Да, я неравнодушна к разным стилям.

– Я    напишу    вам. Это пустяки.
Хотя намёки будут непростые…
Пусть друг у друга в душах не  гостим мы,
телесный голод – тема для строки.
Творят о страсти даже дураки.

– Ах, милый дядя, с вами я всеядна!
Съем суть и все издержки по краям!
Во всём дадите фору импозантно
и старцам-мудрецам вы, и парням.
Всё ваше  сходу впитываю жадно.

– Срок сбора  урожая  выпал нам.
Степенен я по статусу, да рьян
в интимном восприятии, коль… жатва…
Я вижу вас глазами тех дворян,
которые способны     обожать    вас.

А монастырь, Мари, для вас – петля!
– Ещё не перезрела, но спела,
подавлена я мрачными делами.
– Ваш муж был не похож на кобеля,
но бегал за  чужими  кобелями.
Как тяжко вам жилось в таком бедламе!..
Вам шёлкового платья и белья
хватает ли для жизни? В дубле я
 
на вас хочу всё видеть помоднее.
Но вам пошёл бы  минимум  белья
к триумфу ваших форм. В такой манере
гавайки славят свой архипелаг.
– Раздетой уподобиться Венере?!
– Для вас в материальном типе благ
скуплю любые ткани – в ходе  дней ли,
недель ли, обновите гардероб.
Всем шляпкам – по златой кокарде в лоб
с алмазом, чтоб сияли на пленэре…

– Дышать аж тяжко! Так сдавило грудь!
– К вам, пусть не завтра, но когда-нибудь
все блага жизни сами подгребут.
И  вы  бы тоже чем-то отдарились…
Вы счастья ждали от меня     вдали   лишь?
Не хочется вам впредь ни яств, ни блюд?
– Монахини не кушают, не пьют?
– Едва ль в монастыре прекрасный блуд.
Спеша туда, напрасно вы бодрились…
Вам  хочется  найти свой в жизни путь
и чтоб, притом, что вы б собой гордились,
на счастье уповать не    как-нибудь,
а чтоб задатки ваши пригодились?
В жизнь окна вам пробью не для    гардин   лишь.

Пусть в Галлии ценились петухи.
Во Франции же… вы – одна из лилий.
Доступны ль вам редчайшие духи?
Уж я распоряжусь, чтоб вам налили.
– Ужель всё     мне,   не состоящей в клире?!
Нет-нет, не надо. Всё не для меня.
– Изысканный ведь запах! Не фигня.
С древнейших пор с них млеют племена.
Понравится ли вам – тут закавыка…
Относимся мы к женщинам, как   вЫ    к нам,
но балуем подарками, ценя.
– Ах, дядюшка, всё это для меня –
излишки, но… попробую привыкнуть.
– У    всех    бывали пло'хи времена.
Сам  минимум ждал пряников в день я
в те годы… но ведь знаете и  вы кнут…
Путь по судьбе к    удаче    ли был выгнут?

– Конечно, муж все годы был не перл.
Бывало в жизни всяко.  А теперь?
– Со мной пришёл к вам пряничный период.
Чтоб вас влекло бы к счастью, нужен привод.

Я рад стать этим приводом для вас.
Радушие моё и пик вниманья
к вам вы воспринимайте как аванс.
Сейчас моё участье минимально.

Хотите, королева станет к вам
приветливей, чем к фрейлинам со стажем!
Я  сам  вас – привыкайте к пустякам –
к ней     фрейлиной     поставлю, даже старшей!

– О, как же, милый дядя, вы добры!
– Приватно в вас родится пусть команда:
«Мари, своё сердечко отопри
навек для одинокого Арманда»!

Вам нравится искусство вызывать
любовь и даже страсть к себе у ближних?..
Уж сам в очах    прочёл    я: вы же в лад
со мной готовы жить без дум излишних.

– Неважно, что украшен ванной быт.
Мне хочется  востребованной  быть,
чтоб отзываться с рвеньем непоседы,
а внутренние комплексы гнобить
в себе с необратимостью победы.

– Вы очень гармоничны, есть приметы.
Ваш бывший муж на фоне вас – примат!
Пред вами преклонятся даже мэтры!
От ваших чар кричат во мне все нервы!
Красивы сами, надо понимать,
вы чтите живописные шедевры.
Их просто обожала ваша мать…
И    вас   напишут. Рубенс тоже в деле.
– Я слышала, он –  гений     в женской теме.

– Владеет мэтр и кистью, и пером.
Пусть он – по совместительству шпион,
но мне известны все его уловки:
испанцам и  голландцам  служит он.
Но я-то, тоже в хитростях силён,
учась из дипломатов вить верёвки,
его тут отвлеку своей сноровкой.
– Вы, дядюшка, пират семи морей!
Всех знать и не клевать не дешевизну –
вот ваше кредо.          – Я лишь грамотей.
Решительнее тех, кто поскромней,
порой я просто склонен к реваншизму.
Меня зря причисляют к деспотизму.
Хотел от вас узнать бы поскорей:
подход ваш к красоте каких корней?
Достану, что хотите! Только свистну!
К   цветам   вы склонны, или к символизму?
– Цветы на клумбах – это     близко     мне.
– Да я ж про украшенья из камней!..
Ценю искусство и дороговизну.
– Сапфиры     я люблю.                – Удачно вызнал.
Янтарных надарю ещё камей.
– Нет-нет! Я откажусь!                – Да это вызов!

Себе скажите    сами:     «Не красней»!
Добр к яснодушным, к хитрованкам – злей,
я в вас, Мари, уже души не чаю.
Дам лучших для прогулок вам коней.
Ходить пешком,     устали,     примечаю.
Дам в  опере  роль… не как приме… С краю.

Могу и     примой     сделать – я горяч!
Ещё бы мог развлечь игрою в мяч…
– Нуждаюсь в вас, как в ангеле, воочию.
– Вы предпочли, чтоб как душевный врач,
я вас не оставлял ни днём, ни ночью?

               (продолжение http://www.stihi.ru/2016/04/19/6600)