Габдулла Тукай. Слова одного татарского поэта

Я с песнями живу, хоть жизнь моя тесна;
Люблю народ татар, беда мне не страшна.
Грудь подставляю нации своей,
Хоть нынче впору ей и растерзать меня.

Ни вправо не кренюсь, ни влево. Прямиком
Иду. Преграду на пути столкну пинком.
И страх, и трусость, как известно всем, харам*
Поэту молодому с боевым пером.

Мы без смущения встаём лицом к врагам.
Гали, Рустам легенд сегодня ровни нам.
Страданиям поэт заранье обречён:
Волнуется по временам и океан.

От малой доброты я таю как смола,
Хвалю святое дело - мёд мои слова,
Но проклинаю и хулю любой порок,
На этот счёт моя натура зла.

От непотребности бешусь, аж из себя
Я выйду, будто палкой тычет кто в меня.
"В чём дело? Так нельзя! - я говорю тогда, -
Тьфу! Черти! Дураки!" - ругаясь и кляня.

А если кто в меня метнёт стрелу,
Не говорю: "Стрелу твою я не хвалю",
А говорю по-дружески: "Ошибся, брат,
Возьми назад", хотя вонзилась в плоть мою.

Когда на сердце горько, и стихи горьки,
Бывает, не хватает блеска у строки.
В другой раз, кажется бы, соловьём звенеть,
"Мыр-мыр", - выходит кошка, мягкие шаги.

Приятны глазу алый, яркие цвета,
Солёно-сладкие из блюд вкусней всегда.
Так у меня: когда пишу острее я,
Намерений моих виднее правота.

Хочу быть Пушкина и Лермонтова близь.
Карабкаюсь за ними потихоньку ввысь.
Взобравшись на гору хотел бы крикнуть я,
Да слишком высоко, боюсь скатиться вниз.

Путь к цели всё короче на исходе лет.
Нездешних чувств забрезжит несказанный свет.
Могилы - не горбат - исправиться не жду.
Всевышний милостью Своей укажет след.

*запрещено

1907