Ностальгически-весенняя ода земли и небес

Свечами белыми каштаны
цвели в холодном полусне.
В прозрачной зыбкой вышине
парили гордые орланы.
А мы взирали на земле
на птиц небесных, одиноки,
и дали, выси светлооки
виднелись там, в надзвёздной мгле.
Мечты нам были талисманы,
не дописав свои романы
в уединенье на скале
в апрельской мрачной тишине,
примерив воли филиграны,
нам крылья виделись в огне:
и опалённые мечтанья
угасли с трепетом желанья
и было то в цветущем дне,
в последней пламенной весне;
и песней звучною страданья
теснились юностью в душе,
но были те воспоминанья,
как ветер дальний в камыше,
без жизни фетиш при луне,
он - отраженье тихой славы.
Звучат органные октавы,
и мнится в трепетной игре
святыня духа, край небесный,
сердец пристанище, безвестный
священный луч в земной заре,
невыразимый, бессловесный,
как танец трепетный в костре
искристых отблесков нетленных,
как высший дар иных вселенных
в застывшем вечном янтаре
эпох ушедших безвременных.
Колокола в монастыре,
смиренье с мукою святою -
аскет и инок при царе,
как жизнь за дальнею верстою,
огонь в забвенном алтаре
горит, но меркнет пред звездою,
пролившей свет над всей страною.
И ризы блеск на звонаре
в глубоком сумраке тенистом,
как злато, ярок в сентябре.
В венце безлавровом тернистом
надежд сияние в огнистом
багрянце марева мечты,
звучаньем одой красоты
да будет песней лебединой,
прощальной грустною единой
с аккордом радости в сердцах,
благословеньем на устах,
и вдохновенною незримой
сакральной тайной в небесах,
и звёзд блиставших жемчугах,
и благости неуловимой
земли в священнейших вратах…