Геннадию Жукову

Друг-заговорщик, друг-разговорщик,
Что ж ты не можешь подставить плечо?
Мы не мечтали о славе, мой спорщик,
Мы не молились о ней горячо?
Славе слепой, славе призрачной,
ломкой,
Что, сокрушая, ломает ступеньки
К Богу, к тебе, к всемогущему черту..
Катится вниз, словно падает с горки,
Крушит стекло на немые осколки,
В голос кричит, завывает,
трясется,
Вьется и ширится, вязнет в овраге,
Пьяная девка в очках и
при шпаге,
Ну, а потом,дряхлый скорченный
трагик
Падает, падает, падает вниз...
с ветки на полку,
с окна-на карниз,
и удаляется замысловато...
Мы ли с тобой сарафаны ей шили,
Бязевый пояс на красной рубахе,
Мы и сушили, мы и душили,
Сколько щенков погибало на плахе?
Или не мы, ударяясь в разлуку,
Сдернув всю кожу, лизали ей скверну,
И, повинуясь случайному звуку,
Письма писали, бежали в деревню?
О, мой Овидий! О,мой Гораций!
Где же просвет-передышка, поэты?
Нам не дано до конца поквитаться,
С теми, кто с гор посылает приветы.
Мы ли не жгли? Чернота, заливая,
Вязнет подошвами громкого стеба,
Выйдешь, и осень пришла золотая!
Желтого солнца да щедрого хлеба
Мы ей желаем.
А сами смеёмся над чудодейной
немецкой икотой,
Мы ведь сюда никогда не вернемся,
Спаяны рвотою мы, словно нотой.

2001 г.