Красавица

Ветер нёс безумье, помню я,
будто вырвав из блокад.
И тащились льдины по морю,
как по небу облака,
и горбатились подводные
корабли со всех сторон.
Ветер нёс свою свободу нам,
но принёс железный звон,
что кричал, как птица, каркая,
впившись в лица: "скоро — в бой".
И сковала небо яркая
электрическая боль,
и обрушившийся нимбами —
пал холодный звездопад.
Сколько б ангелов там ни было —
все во льдах.

Зима скупа
на победы — только пиршество
ей из смерти подавай.
Кровью по снегу не пишется —
так тони.
Война-вдова
закрывала белым трауром
нам глаза от мрака волн,
скрежетали цепи старые,
и ржавел проклятый звон.

Было холодно и муторно,
и царапал лица снег.
Жизнь текла во смерть минутами,
всё застыло как во сне...
Вдруг увидел я красавицу
в мутной дымке впереди,
мне казалось, что касается
океан её груди
лёгкой шалью-льдами, в нём зимы —
словно тьмы на дне небес.
Мне казалось: не вернёмся мы
ни с победою, ни без.
Ветром бешеным влекомую,
закружила её ночь.
И тащились льдины по морю,
мрак стараясь превозмочь,
и тянула руки издали
к нам красавица, звала
в танец-бой, и криком, изданным
океаном — нам была
песня воющего севера.
Были — дикие глаза,
были — волны тёмно-серые,
и была война. Назад
нас толкала буря колкая,
а красавица — вперёд.
И упал на нас иголками
неподъёмный небосвод,
и казалось — души выжжены
то ли страхом, то ли льдом...

Но мы выжили, мы выжили.
И лежит на дне морском
та красавица-танцовщица,
околдована зимой.
Небо парусом топорщится
над пустыней ледяной,
и голодным псом бросается
ввысь солёная вода...

Я надеюсь, что красавица
не проснётся никогда.