Кукольный мастер - и новая кукла

Она ещё в детстве - в незабудковом муслине и кружавчиках,
Японской куклой с лаковой чёрной чёлкой
Встретила в зеркале того, кто был ей предназначен -
Того, кто был ей послан - богом или чёртом.

Бог или чёрт - для неё не имело значения -
Она тогда разницы и не понимала.
Он качал её - на лунных качелях
Между раскрытыми настежь в ночь зеркалами.

У него были глаза - как два полумесяца,
А третий - рот - цвета заката воспалённого.
Из-за него она не ходила к мессе,
Из-за него - не клала земные поклоны.

Отрекалась от веры - шаг за шагом - постепенно -
Незаметно для холодных родителей и нянек-хлопотуний.
Монахини в школе её вразумить хотели -
Но пропадали их усилия втуне.

Она не слушала лекций седых проповедников -
И обходила церкви, губы сжимая.
В зеркале ждали её - его смех победный -
И абрис лица в амальгамном жемчужном мареве.

Они не нуждались в словах - в человеческой речи -
Ведь ни он, ни она - к людям не относились -
Принадлежа одной зазеркальной вечности -
Одной - не выразимой словами дьявольской силе.

Кем он был послан ей? Точно не богом -
Бог отвернулся давно - возмущённо и гневно.
В детстве её пугали чёртом двурогим -
Она же мечтала, как явится он за нею.

Нет, ни рогов, ни хвоста - что за байки смешные
Для дряхлых нянек, жующих кору и плесень!
Он вплетался ночами в тайные сны её,
От которых в груди становилось жарко и тесно.

И жемчугом вздохи копилось во влаге батиста,
И одеяло парусом в небо взлетало.
 Внешне она оставалась - холодной и чистой -
Японская кукла под кружевными зонтами.

Кукла, которая губы не разомкнёт и
Которая всех сторонится - и ускользает.
И люди  не видели - чёрное пламя мёртвое,
Что разгоралось за зеркалами-глазами.

Каждый вечер она засыпала с зеркалом -
Каждое утро она с ним пробуждалась.
Он превращал её - из человека -
В нечто другое - нечто родом из ада -

Из тех краёв, где зеркала отливают
В подземных гротах - фавны с глазами мертвенными,
Где грешные души бродят чёрными львами
И лижут чёрные реки и алые вены.

Где звёзд короста - всё леденеет и меркнет
На чёрном куполе - сажей грехов исчерченной.
Оттуда вышел он - из ока зеркала -
И хаотической зеленоглазой вечности.

Из жадной пасти, из мрачного лихолесья -
И из подвалов, где крысы с хвостами-свирелями.
И он очистит от человечьей плесени
Сущность той, что зеркалам поверила.

Сущность той, что в этом мире найдена -
Чёрной овцы, затерянной и бесприютной.
Той, что, не зная о том, грезит об аде -
Каждой клеткой, каждый час и минуту.

И день за днём - он терпеливо ждёт её -
Тянет в зеркало пряжу чёрной души её.
От своей собственной сути - нет антидота,
Нет от адского пламени - огнетушителей.

Ночь за ночью во сне он её баюкает -
Полируя, точно кукольный мастер.
Ад получит новую злую куклу -
Кукла будет готова к урочному часу.

Ночь за ночью сны её шёлк морозят,
Мечется тело в неизъяснимой жажде.
И проникают в тело - чёрные лозы,
И её нервы и вены узлами вяжут.

В ней уже - ничего от человека -
Лишь оболочка - хрусткий хитиновый панцирь.
И она скоро шагнёт через раму в зеркало -
Чтобы припасть к нему - и уже не расстаться.

Пьющие взгляды - шнурами стянут запястья,
Совокупятся губы в ласке кровавой.
Вырезал новую куклу кукольный мастер -
И вот теперь она, наконец, оживает.

Всё человечье исчезнет - как будто не было -
Она перелицована и обезличена.
И он перенесёт её в адские дебри -
Прямо в зубах - словно шакал добычу.

И там подаст ей - ледяную руку -
Чтобы они вечно вдвоём летели.
Кукольный мастер - и его новая кукла.
Пигмалион - и его Галатея.