Декабрь брутален сроду

               
 «Любимый город может спать спокойно»,
да вот не спит, свистит норд-ост – босяк:
не всё же быть казне коровой дойной –
весь золотой запас листвы иссяк.
О ветер, то на ост рванёшь, то с оста,
а то замрёшь, где  спит Ставри-Кая;
я думал, что живу легко и просто,
как все, но как обманывался я!
Идёт зима.  Декабрь брутален сроду.
В душе, как и в природе, муть и тьма.
Но что с того-то крымскому народу,
коль знает он, что Крым – не Колыма,
что на горах зима и зазимует,
ей средь вершин удобнее, ей-ей.
Мы бога поминать не станем всуе,
коль можно чертыхать за всё чертей.
Пройдись по Ялте: от вечнозелёных
деревьев и февраль пьянящ, как хмель,
а на плато ай-петринском  по склонам
со смехом мчатся лыжники в метель.
Сугробов намело там «выше крыши»,
холмы все, склоны в девственном снегу,
но это нас нисколько не колышет,
на южном, возле моря, берегу.
На лапах сосен снежные наносы,
а ниже чуть уже журчит ручей,
и муть души дымочком папиросы
уносится от солнечных лучей…