Секрет успеха

Есть приметы успеха довольно простые,
 их не зная, подводнику – просто ни шага:
 если к мысу Мартьян мчатся волны косые,
 значит, под Аю-Дагом лютует штормяга.
 Но зато полный штиль за горой этой славной
 и полно зубарей с горбылями при этом,
 я недаром в подводной охоте недавно
 корифеем считался и авторитетом.
 Я легко мог подкрасться к заветной кефали,
 мог над гротом парить невесомо, как птица,
 вы такую стратегию знали едва ли,
 чтоб без всплесков нырнуть и на дне раствориться.
 Невидимкою стать, Стать ландшафтом подводным.
 Осязать всеми нервами водные токи.
 Этот спорт стал сегодня престижным и модным,
 я же помню его зарожденья истоки.
 Примитивные ласты. Ружьё-самоделка.
 И – вперёд! И – до дрожи! Наивные дети!
 Ах, каких лобанов мы встречали, где мелко,
 где сейчас и бычков вездесущих не встретить.
 Оплывали мысок золотые рыбёхи,
 растворялись в глубинах коварнее глюка:
 даже сделать задержку дыханья на вдохе,
 по секрету скажу я вам, тоже наука.
 Опыт рос по крупицам. Но в том-то и дело,
 что себя, утверждая в неведомом мире,
 становилось уверенным ловкое тело,
 становилась душа и богаче и шире.
 А откуда бы это стремление к рифмам,
 к этим (ох и нелёгким!) над словом победам:
 если плавал ты в маске над солнечным рифом,
 как о чуде таком всем другим не поведать?
 Проза здесь отдыхает! Поэзию прозой
 передать, что назвать тюбетейкой корону, –
 это так же нелепо, как, скажем, мимозу
 предложить вам понюхать по телефону.
 Мастерство и отвага! Везенье и удаль!
 Фанатизм, наконец! Быть упёртым, как стоик!
 А помехи – внезапный штормяга ль, простуда ль, –
 это мелочи быта, о них и не стоит…

 ГЛАЗОМЕР И РЕАКЦИЯ ЗВЕРЯ
 
 Сане Антонову и друзьям – подводным охотникам.

 От Фороса в Батилиман
 самый близкий путь – это водный.
 Ломонос – из породы лиан –
 земляничник оплёл мелкоплодный.
 И поплыл я, минуя залив,
 как фанатик подводного спорта,
 подогретой водички залив
 в «калипсо»,* для тепла и комфорта.
 Описательный сбавлю запал,
 он в поэзии главный едва ли:
 бьются волны у ласпинских скал
 и несутся навстречу кефали.
 Подстрелил сразу парочку влёт
 и рулену, то бишь зеленуху,
 на охоте мне часто везёт,
 как друзья выражаются, – пруха!
 Да не пруха, а точный расчёт,
 глазомер и реакция зверя,
 и, ныряя в таинственный грот,
 в то, что вынырну, свято я верю.
 О, какой там горбыль в темноте
 и подвижки, как будто миражи,
 передать ощущения те
 не под силу поэзии даже.
 Я всплываю, в глазах, как туман,
 тает он, словно призрак холодный:
 от Фороса в Батилиман
 самый близкий путь – это водный.

 * «Калипсо» - французский подводный костюм мокрого типа,
 самый популярный у подводников 70-х – 80-х годов ХХ века.

 НА ЗАКАТЕ ВЕРНЁМСЯ С ДОБЫЧЕЮ МЫ
 
 Тарханкут ветряками махал нам не зря
 и не зря мы махнули сюда через дали:
 цвет заливов его – цвет небес сентября,
 и кочуют по ним стаи жирной кефали.

 Тайной веет туннель сквозь угрюмый Атлеш.
 Коршун – точка в зените! – вдруг начал снижаться.
 У кургана античного срезана плешь –
 третий год археологи там копошатся.

 И уже «жигулёнок» стоит у воды,
 и уже нас качает бескрайнее лоно,
 и стараются волны смыть наши следы,
 то есть контуры ласт на песке раскалённом.

 Мы плывём над песчаной поляною, где
 вдруг калкан шевельнётся и станет незримым,
 и медузы парят в суперчистой воде
 парашютным десантом, теченьем сносимым. ..

Золотых  лобанов, что пасутся  в камнях
мы застанем врасплох, да не сможем зять – каюсь! –
и торпеды дельфинов проносятся – ах! –
чуть мористее, фыркая и улыбаясь…

 На закате вернёмся с добычею мы.
 Как убоги, TV, твои шоу-экстримы
 Звёзды – просто с кулак! – засияют из тьмы, –
 тарханкутские звёзды ни с чем несравнимы!

 Знаю: дома, зимою, хлебнувши винца,
 постараюсь в стихах описать это, либо
 будут снова мерещиться степь без конца
 и уютные бухты, пропахшие рыбой…