Я живу в провинциальном городе

Я живу в провинциальном городе -
В глазу у неба - под издырявленной крышей.
Так что чинные ангелы, наверно, слышат -
Когда я плачу от счастья - смеюсь от горя.

Когда я рисую руны кровью на облаке -
Когда ставлю крошки от сердца на кон я.
Иногда моя комната - это мой зал тронный,
Иногда моя постель - моё место лобное.

В этом городе - жители совсем не узнают меня,
И я в нём брожу как тень - серый и сирый.
И текут по горлу моему - клепсидре -
Непроизнесённые слова - слагаются в минуты.

Ангелы на небе - чистят тщательно очки свои -
Чтобы не проморгать что-то интересное.
Они не заметили, как я умер и воскреснул.
Они отвернули прочь - гримасы кислые.

Чёрт с вами, ангелы. Небо - такое пенное -
И я учусь летать - каждой ночью.
Ангелы - или голуби - могут помочь мне -
Но только мозолят слух квохтаньем и пением.

Я смотрю по ночам - в потолок обшарпанный -
Точно шатёр - затканный звёздами и дырами.
Ангелы ходят где-то - бледные, седые -
И твердят, что навеки погублена душа моя.

Может, и так - простыни разодраны ветрами -
А душа - ещё чувствительней и тоньше.
Зато - можно не думать об этой ноше -
Одна погибла - и мне не положена вторая.

Я живу у самого неба - в мансарде -
Слушая ангельское пение - клёкот голубиный.
Когда-то - давно - кажется, кого-то любил я.
Теперь - нет. Никогда. Уже не надо.

Белые перья нос и губы щекочут -
И невесомо моё тенистое тело -
И я смотрю в глаза небу опустелому  -
Всей бесконечной, ложащейся на грудь ночью. 

И затихает - город провинциальный,
И небо корчится чёрной жжёной бумагой -
И давно уже ушли и умерли ангелы -
Только ветер в ушах и трубах завывает.

И открывает чёрная ночь - объятья -
И стекает луной по стенам мансарды -
И я полечу - вверх - к самому аду -
Когда наконец-то смогу - научусь летать я.