Маяковскому

Среди чертежей и расчётов точных
Настало время высоких тем.
-Хочу поговорить с Маяковским, срочно!
-Извините, Маяковский нем.
С высокой колонны площади Восстания,
Как за веревку, схвачусь за свет.
-Здравствуйте, это небесная канцелярия?
-Извините, перерыв на обед.
Засяду в метро на Маяковской станции,
Проходят люди, как лучшие дни,
Проходят люди, сошедшие с глянца,
Один, одна, одни.
Ушёл последний луч паровоза,
Зашипела громко серая толпа,
Кричит возмущенный внутренний голос:
"Толпа слепа! Толпа слепа!"
И смотрит на меня с покрасневшей мозаики
Моего идола белое лицо.
До чего же этот памятник маленький,
Не то, что гиганты городских дворцов.
И вот в тишине безмолвных тоннелей
Грохотом грозным раздалось: -АААААА!
Как незаметно года пролетели,
Как незаметно ушли в никуда!
В ужасе спрыгнув с холодной скамейки,
Снова всмотрюсь в нарисованный лик.
-Ну что ты пугливой глядишь канарейкой?
-Маяковский!.. Владимир... Владимирович... жив!
Страшно и радостно видеть подобное,
Даже не знаешь, с чего начать...
-Извините, напугал выходкой громкою,
Просто осточертело молчать.
Что ж, это раньше из всех живущих
Я хотел быть самым живым,
Теперь ничего нету лучше,
Чем наблюдать со скульптур и картин.
За столько лет одно развлечение-
С живой душой поговорить,
При жизни никто моего мнения
Не смог разделить.
-Дайте мне руку, Владимир Владимирович-
Я не хочу говорить со стеной.
Мне ещё многого нужно достичь,
Чтоб поравняться с вашей главой.
В гонке за бой по разъевшейся роже,
За ложью бездонной возвышенных тем,
Мы с вами ужасно похожи- я тоже
Вечно бегу не за тем.
И вот из стены двухметровый выходит,
Тряся шевелюрой, в стальном пиджаке,
Одетый по строгой советской моде,
Поэт с кулаком в правой руке.
-Я любил-никто не заметил,
Я был трезв , все думали-пьян.
Я был похож на скалу телом этим,
Но и в скале бывает изъян.
Строчки мои висли гирей на уши,
Крик порой долетал до отца,
И я не нашёл счастья лучше,
Чем кидать правду в глаза.
Разные люди будут по жизни,
Умейте своих от чужих отличать.
Свои всегда примут ваши капризы,
Чужим и на радости будет чхать.
Один час, другой незаметно проходят,
А эхо вторит наш разговор.
-Что же, пора,-Маяковский уходит
Так же внезапно, как и пришёл.
Я кричу в след ему:
-Стойте, стойте!
Я давно хочу вам сказать:
Пусть между нами смертная пропасть,
Я с нетерпением буду вас ждать.
Тихо. Ухмылка и взгляд исподлобья,
Мне от поэта достались в ответ...
Снова на стенке цвета крови
Застыл Маяковского белый портрет.

Эй, небо, скажите, пожалуйста,
Зачем забираете лучших себе?
Зачем лучших лишаете радостей
В их без того нелёгкой судьбе?