Живы были деды

Я сомневаться начинаю,
Хоть и уверен: не прав, знаю.
Только, все больше, да все чаще,
Боюсь запутаться в сей чаще.
Однако, все же вспоминая
Праздники: и Первое мая,
Седьмое, — дней ноябрьских славных,
И значимых иных державных,
А Новый год, иль День Победы!
Конечно, живы были деды,
Завоевавшие Победу.
Воздух был чище и безвреден.
Праздники изучали в школе,
С своей увязывая долей.
Их толкование — понятно,
И о патриотизме внятно,
Само собою, без натяжки.
В поле спорт, не в клубе — подтяжки;
В лапту играли, побеждая
Свои болячки в поле-зале.
Пива не знали и не пили.
Потом все в Армии служили,
А после с гордостью хранили
Бушлат, что три года носили.
Меняется все, как и люди,
Поступки тоже, и их судьи.
На нас одежи больше, сумок,
Нежели мыслей. Грех-рисунок
В парижских умах заболевших,
Демократии растолстевшей,
Как бы, хоть чем-то отличиться, —
Глупостью чаще. И не снится
Уже теракт, — в яве вандалы
Нанизывают горе-баллы
Смертей невинных. Видно, мало,
А может переели сала.
Звезды, от мала до велика.
Опять же, — не на поле, — лики
Чаще нагие; в песнопенье —
Млечный Путь уж давно в затменье.
А браки — воистину браки!
Как и в дипкорпусе, — та, Псаки.
Это я к слову, — однодневка,
Была такая в эСША девка,
Не различала страны света,
Однако, в госмундир одета.
И все то, как в последний раз,
Забыв: взрывоопасный газ.
Я сомневаться продолжаю,
А между тем, все ожидаю:
Дай, Боже, не потоп, а разум
Пришел бы в дом. Боюсь, — не сразу.