И в белых садах...

Степная весна



Над степью чумацкое небо крутое,
светлы под луною и хата, и воз.
Я дымом полынным взлечу над стрехою
и вижу всю землю свою из-под звёзд.

Как ломит мне грудь ключевое дыханье,
когда, распрямляя крыла по ночам,
к вам, вешние травы, лечу на венчанье
и к вашим, затоки, склоняюсь очам!

И кровь мне, и боль - твоя гордая доля,
седых ковылей и волхвов сторона.
Блеснут, шелохнувшись под пылью и солью,
то русича шлем, то хазар стремена...

Столетья курганная глубь поглотила,
несметное в пепле легло и золе.
Но снова всплеснётся весенняя сила,
бессонной волной проходя по земле.

Так сызнова Днепр в полнолуние светел,
что виден сквозь сон посечённым в бою...
И в белых садах возрождается пепел,
и давнюю думу пою, как свою.




Тёрна брат



Сплетаясь с дикой яблоневой веткой,
шиповник августовский заалел.
Не донесли затерянные предки
до дней моих надел свой и удел.
Не завещали самобранной шашки,
и свитка уплыла в густой пыли.
И сквозь соцветья вышитой рубашки
татарники лихие проросли.

Остался только зов тягучей крови,
ни разу вслух не названный завет,
искристо-золотой сквозняк в полове,
на сваленном кресте разбойный след...
И у холма терновый дым когтистый
да тёрна брат - шиповниковый куст,
алеющий то бусиной мониста,
то каплей крови из казацких уст...