Тропами ночи, высотою неба...

Она ходит тропами ночи, в терпком бархате тёмном, под светом далёких созвездий,
И рядом нет никого и ничего, кроме окутывающей душу прохлады…
Ей раньше так ужасно хотелось, чтобы кто-то с нею был непременно, а теперь – совершенно не надо.
И все цепи замкнулись, полюса все встали на место, и кольцом завернулось время…
Все системы в порядке, и вот – она снова взлетает… А внизу, далеко под нею, мир медленно в туманной дымке тает.
Именно это она может и понимает всего лучше, именно это она так непревзойдённо умеет…
Именно это ей всегда было, есть и будет нужно… Минимум и самый максимум одновременно.
Только так она живёт всего полнее, только так дышит и касается неба, только так раздвигает вокруг все стены.
Только так рукой дотянуться может до самого горизонта.
Но она знает и понимает прекрасно… Жизнь не будет всегда следовать её изначальному плану. И однажды…
Когда она меньше всего ожидает, кто-то придёт и покажет ей, как по-другому предельно живым мир бывает. 
Она двери захочет закрыть – а он откроет, она захочет уйти – а он следом пойдёт за нею… Она все мысли свои от него скроет, а он увидит, как нестерпимо сильно она в это мгновение хочет к морю уехать.
Она в вышине синеющей растворится, а его совсем не испугает её звёздный, космический холод; она укроется во льдах, во фьордах - а он и во льдах найдёт к ней дорогу…
И вдруг она поймёт однажды, что больше так не может. И покажет путь. Всё внутренне подытожит…
Будет страшно, очень. До конца не ясно. Туманно. Не так, как в диалоге с ночью, совершенно полярно...
И может быть вообще, что угодно - что благословение, что проклятие... Но это уже, конечно, совсем не новость.
С девизом «Мы мир потом поднимем из руин!», она глаза широко откроет… Навстречу ветру.
И снова бросится, руки раскинув, как крылья, в бездонную, звенящую пропасть.