Чужой

Всё прошло, я зря ворошу. Всё погребено под золой.
Ни о чём тебя не прошу – хоть ты добрый стал, хоть ты злой…
И о чём тебя мне просить? На роду, видать, суждено:
Кому всласть обноски носить, а кому страдать от обнов.

Всё прошло, я зря колочусь. Не найдешь тепла подо льдом.
Даже в снах к тебе не стучусь, обхожу твой выцветший дом.
И зачем к тебе мне стучать? На роду, видать, суждено:
Кому вверх да вверх – по плечам, а кому толчками на дно…

Шелестел под ветром платан, я любила ветер глотать
И умела строки сплетать, а ещё немножко летать…
А когда плутать довелось, вгорячах я не поняла,
Что со мной такое стряслось? Где мои два лёгких крыла?

Не боялась я никого, было всё смешно до поры.
Даже если вор да на двор – настежь дверь: входи да бери!
А когда украл душу вор, без души до дна двор продрог,
Я боялась всех и всего – даже, если друг на порог.

Тяжко было дыры латать, вместо крыльев – голый каркас.
На душе гранитом – плита, но под ней ручей не угас!
И  тогда омыли меня, сберегли от грязной беды 
Золотые слёзы огня, голубые слёзы воды.

И с тех пор – спешу ли, лежу, - всё равно тихонько пою…
Хочешь, я тебе расскажу сказу странствий, сказку мою?
Кому за двоих отвечать – в глубине огня, в бездне вод,
А кому – постылых венчать, принимая хилый приплод.

Всё прошло, не надо, не тронь! Ты зачем стучишь сквозь года?
Ведь я знаю: плачет огонь. И я знаю: плачет вода!
Обветшал и выцвел твой зал, где свершался пышный обряд…
Что же ты мне можешь сказать, если ты – не друг и не брат?

А коль так – я не ворошу! Ты стучись, чужой, не ко мне!
Я водой, бывает, дышу, а порой купаюсь в огне!
Не пытайся приворожить, не старайся в том преуспеть:
Есть кому мне песню сложить, есть кому потом её спеть!

Не хочу тебя огорчать, не звала тебя никогда…
У тебя – парча по плечам, у меня – огонь и вода!
И всегда омоют меня, сберегут от всякой беды
Золотые слёзы огня, голубые слёзы воды.