Двадцать пятый апрель

Двадцать пятый апрель пробуждается из-под снега.
Это возраст, когда мы устали чего-то ждать.
По статистике, нам остается еще полвека,
Если брать по есенинским меркам – всего лет пять.

Пара лет отделяет от Брайана, Эми, Курта,
Приглашение в клуб – нам по нраву такой сюжет.
У меня остается каких-нибудь полминуты,
Если встать у окна на шестнадцатом этаже.

Мой товарищ по парте, мы те, кто привык смеяться
Над пророчеством смерти на пачечках сигарет.
Мы с тобою бросали курить и бухать в семнадцать,
И писали на стенах подъездов, что Бога нет.

Это мы – развенчатели мифов о хэппи-энде
И ценители нудных артхаусных кинолент,
Поколение рыночных связей, приставки «Денди»,
Покемонов, «Титаника», эмо и 50 Cent,

Где на каждом десятом корона героя "Доты",
Каждый пятый – контактовский рэпер и музыкант,
Каждый третий – художник, дизайнер и мастер фото,
Каждый первый – философ покруче, чем Юнг и Кант.

Каждый сотый вскрывал себе вены в закрытой ванной,
Каждый тысячный тешил надежду шагнуть с моста.
В каждой девочке грустной – по пачке феназепама,
Люминала, трамала – того, что смогла достать.

Мы закрылись в пространстве квартир, зачитавшись Бродским,
Начинили хорошим кино пустоту в душе.
Наше стадо настолько привыкло к паршивым овцам,
Что внесло фриковатость в палитру бесценных черт.

Мой ровесник и друг, ты частичка того же теста.
Оглянись же вокруг: мы искали совсем не то.
В алкогольном бреду растворяется наше детство,
А по-взрослому нас не научит уже никто.

Я – ребенок с пером, что поэтом пока не назван,
Одержимый мечтой воплотить сей коварный план:
Отравить никотиновым ядом своих пегасов
И сложить их холодные трупы к твоим ногам.