Moscow

Сыграю минор на твоих нервах,
Пока ты спектакль играешь на моих.
Мы стояли в обнимку в лучах первых,
И каждый рассвет делили на двоих.
Нарисую твой портрет на стенах
Холодных, тесных улиц городских,
И созвездиями на твоих венах
Я лезвием рисую этот стих.

Здесь тысячи таких грустных историй,
И еще больше печальных горожан.
Жители больны, город — лепрозорий,
И вырыт для всех один котлован.
Недовольных отправят в крематорий,
Из довольных воспитают каторжан.
Без шуток, метафор и аллегорий,
Мы подошли к самым нижним рубежам.

Ты только посмотри, какой прекрасный вид,
Фабрики, заводы, здание райкома,
Новый офисный центр на солнце блестит,
Забитая парковка у гастронома.
В наушниках прохожих лупит модный бит,
Из чьего — то ультрамодного альбома,
И в попытках всё вокруг музыкой забить
На мозгах людей набита гематома.

Мой родной город не верящий слезам,
Город, где даже в школу по пропускам,
Здесь пройти вперед только по головам,
А назад только мертвым и по кускам.
Каждый первый — грустный безнадежный хам,
Пара счастливых судеб, с горем пополам.
Город пишущий законы небесам,
Правящий всеми и умирающий сам.

Все ангелы на столбах распяты,
Все демоны в верхах воспеты.
Зарекаюсь изменится раз пятый,
Пока руки не сцепили браслеты,
За бурный нрав и язык едковатый,
Мои слова, как пули из пистолета,
И я палю не глядя, как бесноватый
Из окна арендованного корвета.

Бросить всё и свалить туда, где лето,
И солнце ласкает нежным теплом.
Срочно, на кассу, деньги, билеты,
Удар по рёбрам, облом и перелом.
Ты не уйдешь с посмертного банкета,
Хоть на празднике жизни не сидел за столом,
Ты нарвался не на того оппонента,
Можешь бежать — все равно вернешься потом.

На сердце каждого с детства вырезан крест,
Город помечает своих острым ножом,
Город — тюрьма, жителей берут под арест,
И не выйдет сбежать в рай выше этажом.
Тишиной был погублен твой немой протест,
Твои надежды оказались миражом,
Тебя целиком этот город скоро съест,
Если только мы его раньше не сожжем.