Ночной кошмар

    Николай Иванович Штрудель,румяный и подвижный толстячок,по прозвищу "Колобок",слесарь-ремонтник 6-го разряда,священодействовал. Среди знакомых и друзей он имел прочную
репутацию заядлого рыболова и сейчас собирал в кучу рыбацкое добро.

 - Сволочь,куда же ты задевалась,язви тебя в душу? - беззлобно ворчал Колобок,двигая с места на место катушки и коробки с крючками.

    Следует заметить,что Николай Иванович был мужчина спокойный,добродушный и приятный в общении,лысоватый и незлобливый. Единственное,что водилось за ним,так это то,что он к месту и не к месту вставлял слово "сволочь" без его истинного значения и использовал в качестве связки между предложениями. И была ещё ругательная реакция на боль в артритном колене при неловком или неосторожном движении.Короче,это был человек достойный,положительный и уважаемый,несмотря на его рыбацкую страсть.

    Вот и сегодня Иваныч собирался на своё излюбленное,прикормленное место в укромном уголке спокойной речушки Чегдынки. Его даже не пугало,что вплотную к реке примыкало
деревенское кладбище,старое,полузаброшенное,с покосившимися крестами и густо поросшее бурьяном. Оно было тихое и безобидное,особенно днем,в солнечную погоду,так что Николай Иванович был всегда настроен благодушно и философски:"Все там будем,а бояться надо живых,а не мёртвых". Тем более,совсем рядом,не более километра,располагалась деревня,и не брошенная,как водится,а благодаря близости к большаку,большая,шумная,полная живых звуков,автомобильных шумов и мотоциклетных тресков.

 - Ишь ты,и молодёжи полно! - всегда с удовольствием отмечал Колобок,проходя по деревенской улице,направляясь к своей заветной травинке.

    И в этот раз добрался рыбак до речушки без приключений и уже подходя к месту ловли,невольно покосился в сторону кладбища. Увиденное ознобом пробежало по спине любителя ушицы и речной прохлады. В двух шагах от него высился свежий могильный холмик,на котором сиротливо притулился маленький букетик полевых цветов.

 - Ну надо же кого-то угораздило - расстроился Николай Иванович - прям подгадал под мой приезд,нашёл время,сволочь,- а переведя взгляд на другую сторону реки и вовсе распереживался. Там
стояла палатка,за ней пряталась машина,дымил мангал,а блондинистая
толстуха,болонистого вида,держала на руках собачонку,не забывая покрикивать на пузатого дядьку,обладателя лысины и волосатой груди.

 - Коська,ну сколько можно возиться,скоро голодом заморишь!
 - Вот,сволочь,ну что за день сегодня такой выдался! - подосадовал Колобок. Но пока разматывал удочку и готовил наживку,повздыхал немного и успокоился. Клевало так себе,ни шатко,ни валко.Были перепробованы все наживки,лески,крючки,но активного клева не было.

    Уже вечерело и Иваныч,оглядев свой скудный улов,принял решение:" Остаюсь с ночевой.Завтра воскресенье,отосплюсь",и оглянувшись почему-то в сторону кладбища,подумал:"А с ними даже спокойней".
    Посвежело,с реки потянуло холодком и сыростью. Иваныч разжег костёр,повечерял,попил чайку и начал устраиваться на ночлег.Постепенно затихли дневные звуки,повозившись в лесной чаще,угомонились лесные обитатели. Со стороны деревни слышалась приглушенная музыка и ярко светились огоньки.

 - Хорошо! - подумал Колобок и прилег к костерку,но сколько не ворочался,все было как-то не так. Спереди припекало,а со спины мерзло,да и колено разнылось не ко времени. И вспомнив,что в рюкзаке припасен большой полиэтиленовый мешок на случай дождя,Иваныч,недолго думая,влез в него полностью,откатился подальше от огня и повозившись немного,уже затихая,подумал:"Сейчас
надышу и потеплеет".

    Очнулся он внезапно и сразу.У костра,на границе света и тьмы отчётливо виднелся тёмный силуэт,который  сосредоточенно ковырял ногой рдевшие угли.
    Ужас обуял слесаря 6-года разряда и придавил его к земле.

 - Кладбище рядом и могилка свежая - похолодел Колобок,- а душа-то
видать не упокоилась,вот и бродит,сволочь -  продолжая леденеть цепенел Иваныч.
    И тут из темноты выдвинулись ещё две тени и тоже принялись за костёр.

 - Обложили! - обожгла мысль - костёр загасят,а потом за меня примутся.

    Мужественный был человек Николай Иванович Штрудель. Смелый и решительный. И никогда не терял присутствие духа. Никогда! В любых
ситуациях. При любых обстоятельствах.
    И медленно отрывая от земли свое непослушное тело,он начал подниматься.
    Герой! Храбрец!
    Кряхтя и постанывая,в полиэтиленовом мешке до пят,запотевшем изнутри и играющим зловещими багровыми отсветами костра,он выпрямился,и собрав волю в кулак,грозно гаркнул:

 - Ты зачем костёр тушишь,сволочь!?

    В мешке это получилось глухо,невнятно и загробно. В колене у Иваныча хрустнуло и он взвыл. Утробный,протяжный рык,страшный и безобразный густел,растекаясь по освещенному пяточку.

    Костёр вспыхнул ярче и в его неверном свете высветились закаменевшие от ужаса три фигуры. Два юнца и девица с перекошенным
лицом. Пронзительный визг оглушил Иваныча и сбил его с толку. Нет бы скинуть проклятый мешок и разъяснить ситуацию. Но нет,нет. Злой
рок преследовал этой ночью скромного труженника ремонтно-механического завода. Визг ополоумевшей от ужаса молодицы отключилего разум и логику. Напрочь.
    Он пошел. Пошёл прямо на них,пошатываясь и пытаясь разорвать полиэтиленовый пузырь изнутри. Тщетно.
    Один из перепуганных насмерть юнцов дико всхрапнул,как необъезженный жеребец,и взрыхляя ногами речной песок,заголосил тонко и жалобно. Скакнул. Споткнулся. Упал. И как-то боком,неуклюже,заелозил прочь от костра.
    Гулко бухнула в реке крупная рыбина,в глубине леса испуганно заорала спросонья перепуганная птица,зловеще загудело в верхушках сосен.
    Ошалевший от происходящего Иваныч,кособочась и прихрамывая,медленно и неотвратимо надвигался на ночных гостей.

 - А-а-а-а!!! - фальцетила девица,вцепившись в рукав,впавшего в ступор второго паренька. Тот задушенно сипел и судорожно сучил худенькими голенастыми коленками.
 - Уйди,мертвяк,уйд-и-и-и - хрипел потерпевший посиневшими губами,бестолково пытаясь отодрать от себя ополоумевшую от страха деваху. Хватке любительницы ночного экстрима можно было только позавидовать.

 - Мертвяк-и-и-и-и!!! - резануло в ночи.

    Палатка на другом берегу речушки заходила ходуном. Надсаживалась омерзительным кваканьем автомобильная сигнализация,лихорадочно мигали фары,женский голос истошно вопил:"Коська,Коська,ты где!!!?".

 - Бежи,дура толстая! - ревел мужской бас - Мертвяки идут!

    Собачий лай,грохот посуды,лязг железа,треск рвущейся палатки и
надсадный рев двигателя,стремительно влетающей на косогор машины перевернули мир и наполнили его хаосом.

 - Это тебе не у Проньки на именинах! - мелькнуло в голове зацелофаненного страдальца-слесаря.

    Наконец ему удалось приподнять низ мешка,и придерживая его растопыренными руками,ускорить движение к костру.
    События развивались стремительно. Не выдержав жара костра,полиэтилен начал трещать и скукоживаться,прилипая к одежде и рукам мученика-пролетария. Вой несчастного,вперемежку с проклятиями,выдернул из небытия,потерявших от ужаса головы,сиротинок,прильнувших друг к другу и разбросал их в разные стороны.
    Сшибая все на своём пути и не разбирая дороги,оглашая диким ором округу,они стремглав ринулись в спасительную темноту,унося с собой жуткую немоту страха и леденящую кровь легенду о живых мертвецах и кровожадной нечисти.

    Содрав с себя ненавистный мешок,Иваныч сразу понял,что сегодня
не его день и принялся лихорадочно собираться,впопыхав обрывая лески и ошалело затаптывая костёр.
    Деревню он обошел по широкой дуге и махнув лишних пяток километров,добрался до шоссе,по которому ещё часа два маршировал в
сторону города,пока его не подобрали сердобольные люди.

    С неделю он был задумчив и рассеян,и рассказав все жене,поделился с ней своими опасениями о благополучном исходе ночного кошмара. Мысль его сводилась к одному-все ли участники уцелели и не было ли жертв? На вопрос жены "Каких жертв?" Иваныч сердито отмахнулся:

 - Каких,каких,а вот таких! Помер может кто или умом тронулся!

    И дождавшись субботы,он,соблюдая все правила конспирации,инкогнито,нацепив на себя тёмные очки и немыслимый,потерявший всякий вид плащ,добрался до места событий и долго,тщательно изучал кладбищенскую обстановку.
    Новых холмиков не прибавилось и бесцельно бродящих местечковых
блаженных тоже. Штрудель повеселел,на душе отлегло и сердце его успокоилось.

    К рыбалке он как-то охладел и на все приглашения отнекивался,ссылаясь на потерю интереса. И немного помолчав,добавлял,сокрушаясь:

    -"Сволочь это,а не рыбалка!"