Сын

Насильник делал своё дело,
Она стонала, как могла...
Её распластанное тело
Как будто отпевала мгла.

Всё, что влекло, как наважденье, –
В мечтах когда-то, наяву, –
Теперь несло лишь отвращенье
Одно, как трупный яд во рву...

Ритм механических движений
По ягодицам сзади бил...
Не знавший выше наслаждений,
За нею – скалился дебил...

Закрыв ей рот рукою грязной,
Шептал он тихо: я твой друг...
Охватывали плоть всю спазмы,
И скрючивались пальцы рук...

Вдруг – вспыхнул свет... Там шёл мужчина,
Там словно ангел взнёс трубу...
Маньяк достал нож перочинный,
Чтоб и его решить судьбу...

Она лежала и смотрела
В полуизорванном тряпье,
Нагого не скрывавшем тела,
Как принял ставки Бог-крупье...

И не успела растеряться, –
Плоть охватили дрожь и жар, –
Когда предсмертный хрип мерзавца
Прервал решающий удар...

Он на руках отнёс в машину
Её... и всё само пошло... –
Без задней мысли нянчил сына,
Лишь девять месяцев прошло...

Сын вырос странным, на знакомства
И дружбу не охоч ни с кем, –
И как-то дёрнул чёрт отцовство
Установить его... стал нем

И глух он, лишь открылась тайна
Наполовину, а другой –
Суть половины неслучайно
Нашлась... маньяк-то был живой,

И числился по картотеке
Знакомых сыщиков-друзей,
И, вычислен в библиотеке,
У входа найден был в музей

С одной-единственной запиской,
Где не винил он никого,
Просил простить родных и близких
За всё неслыханное зло...

А сын пришёл в пальто из драпа
Домой, съел под вино сардин,
И молвил: Не волнуйся, папа,
Ты у меня теперь – один.


7 апреля 2016