Благовещение

Утро в рассветном покое
будет недолго свежо -
скоро светило дневное
переродится в ожог.
Нынче же к светлой и чистой
девочке с веретеном
в горницу ангел стучится,
жданный ни духом, ни сном.
Он проницал, незамечен,
стены, деревья, кусты,
мягкое стадо овечек,
жаркое тело пустынь.
И ко вселенскому часу
в пальмовых купах дерев
после него оставался
флейты нездешний напев.
Тянет острее миндалем...
Сдавлены узким окном,
пышут холмистые дали
золотом на голубом.
Не по-земному волнуя,
блики, прорвав полутьму,
босые ноги целуют
на глинобитном полу.
И со смущеньем и страхом,
вроде бы "Маран-афа!"* -
слышалось в щебете птахи...
Значит - излишни слова,
выросло если внезапно,
втиснув в себя времена
и расстоянья
сиянье
формою веретена.
- Радуйся, Дево! - и после
нежно коснулся Её
грозный посланника посох
(он же - и крест, и копьё),
где обреталось без края,
всё, что случится потом,
сказанное у Исайи
и - двадцать первым псалмом.
О, долелей, Галилея,
Духа благое зерно!...
Для искупленья Вселенной
девочке этой дано,
будто бы через пустыню
влагу живую в горсти,
во золотой середине
Бога в сей мир пронести.

*Господь наш грядёт (арамейск.)