Григорий в Минусинске, 1934 год

  1934  год. Григорий   в  родном  краю.
Путь  в  родные  края  оказался  для   Григория   удивительно   легким.  Нигде  его  не  остановили,  документы  не  проверяли... Точно  ангел-хранитель  шагал  с  ним  рядом. 
Но  страх  крепко  вжился  и  в  сердце,  и в  душу. И в  мозг. И  заставлял  страх, -  быть  осторожным.
  В  Сидорово  возвращаться  не  рискнул...  Что  там  искать...Вспоминались  озлобленные  лица  колхозников,  громкие  голоса... Вытянутые руки  голосующих  за  его  раскулачивание.
-  А  ведь  в одной  деревне  жили,  бок  о  бок...  По-доброму  жили.  И  почто  так  озлобились... Ведь  знали  многие,  что  с  войны  вернулся,  с  одной  рукой.  Работал  я  много.  Как  отец  мой... Ведь  валял   валенки  для  многих,  и  недорого  брал.  А  кто  и  вовсе  не  платил...  И  зерно  многим  молол  недорого,  и  часто в долг... Безбожники... Стараются  власти  угодить... На  чужом  добре  захотели  счастье  колхозное  построить.
Все  отобрали.  Ничего  моего  уже нет  в  этой  Сидоровке,  забытой  богом.
Может  Жучка  ждет  нас, небось  бегает  голодная  по  сидоровским  улицам.
И  воробьи  чирикают  на  кормушке,  ждут  Настеньку  с  зернышками.
  Горько  на  сердце  у  Григория.  Где  бы  голову  прислонить.
Пошел  в  сторону  Курагино.  Едет  подвода.  Человек  незнакомый.  Попросился  Григорий.    Мужик   приструнил  лошадь.   Запрыгнул  Григорий  на  телегу.  И  так  добрался  в Курагино.   Дошел  до  сельсовета.  Встал  поодаль.  Ждет...   Должен  выйти  человек,  должен  помочь  чем-то...  Долго  ждал.  Не  появился.   Под  вечер  выходят  из  сельсовета  люди,  домой  уходят.  Пошел  Григорий  за  женщиной.  И  спросил   о   Василии. 
-  Так  в  Минусинске  он.  Там  работает.   А  почто  он  тебе?
-  Так  родственник  я,  вот  приехал  из  деревни.  Увидеться  хотел... Давненько  не  виделись.
  Женщина  добрая  рассказала   Григорию,-  где  работает  теперь  Василий...  Какой  работой  занимается.  Григорий  шел  с  ней  рядом,  пожелав   ей   доброго  здравия    пошел  в  сторону  Минусинска...  Вечер...  Темнело...  Где пешком...  Где  на   подводе  с   мужиками.
    В  Минусинске  пошел  в контору.   Спросил,   у   моющей   пол,  женщины,  Василия.   Постоял   у   двери  кабинета  немного,  постучался...  Знакомый  голос  пригласил.
  Вошел  Григорий  настороженно...    Знакомый  принял  его  приветливо.  Встал  из-за  стола,  плотно  прикрыл  дверь.
-  Ну  рассказывай  подробно,-  как  ты?  Как  семья  твоя?  Как  вернулся?
  Рассказал  Григорий  о  том ,  что  случилось    после    отправления  их  из  Курагино,  что  и  сына  потерял,  и  дочь  маленькую,  и  что  в бегах  он. 
-  Помогу  я  тебе...  И  с работой  помогу...   И  с  документами  подсоблю.   Помню  твое  добро,  Григорий.   Времена  нелегкие...   все  под  богом  ходим.  Спаси  нас,  Христос...
  На  стене,  за  спиной  Василия,  портреты  Ленина,  Сталина... Красный  флаг... Книги...
  Через   пару   дней   Григорий    уже  работал.  Приняли  просто.  Вопросов  не  задавали.  Напомнили,  чтоб  паспорт  принес  на  неделе,  для  оформления  документов. 
  И  началась  у  Григория  новая  жизнь.  Ни  с  кем  не  откровеничал...  Пока  занимал  комнату  в  чужом  доме,  в   семье   рабочего.
  Шли   серые  будни...  И  словом  не  обмолвиться  лишний  раз...  Ни  глаза,  лишний  раз,  на  встречных  людей  не  поднять.
-  Нужно  закрепиться,  освоиться,    вернуть    Пелагею  Ерофеевну,  детей...
-  Тайга  приняла ...  И  непросто  вырваться  из  нее...  Времена такие...
  И   горько  на  душе  Григория    от    того,  что  сын  ,  первенец  их,  Владимир,  в сырой  земле,  и  далеко...  И  Васса,  доченька,  ничего  не  увидела  в этой  жизни...  Остались  в земле  таежной...  В  Огнев  Яре  Один... И  креста доброго  на  могилы  не  поставил...  Не  по-христиански  это. 
  Тяжелые  думы  не  покидали Григория.
-  Как  там  Пелагея  Ерофеевна....  Настенька...  Настенька...  И  обувки  у тебя  нет...  Спаси,  Христос,  дочь  мою,  и  жену  мою,  Пелагею  Ерофеевну.  Как  вернуть их...  Будь  прокляты  те  горсти  зерна.  Детей  хотел  накормить.  Для  них  хотел  что-то  сделать...  Голод... Голод...  Голод  заставил.   Хотел  хлебом  накормить  их.  А  вон   как  вышло...  И  они  не  поели...  И  преступником  стал.
  Ладно  хоть  Ульяна  у  людей  добрых,  сыта,  и  при  работе.
  Корил  себя  Григорий  за  то,  что  оставил  родных,  дорогих  ему  людей  далеко,  в   других   краях...  И  на  произвол  судьбы.    А  время  идет...
-  Пока  нужно  выжить... Жить... Окрепнуть...  Жить  приходится,  как  мышь  в норе...  Страх  заставляет  молчать...  Нужно  выжить...  Закрепиться  нужно  здесь.  Против  совести  решение  мое.  Да  выхода другого  нет.  Человек  помогает  мне  советом.  Поднялся  он.  И  многое  знает  в  этой  жизни,  в  советской  жизни.
  Вернуться    в    Огнев  Яр  Один, -  значит  сдаться...  Убить  себя...  Расстреляют  ведь.  Во  власти  люди  лихие,  разбойники.
       Помог  Григорию  человек  добрый.  Теперь    важно  для  него,-  молчать,  работать.  Скопить  денег.  И    непросто  это.  Жалование  маленькое.   За  комнату  нужно  платить.
 Бывая  на  базаре  Минусинска, -  Григорий  иногда  встречал  сидоровских    баб  и  мужиков.   Не  узнавали  его...  Изменился   Григорий  и  лицом,  и  осанкой...  Худой...  Постарел.  Словно  ни  год  прошел  с  того  рокового  колхозного  собрания...  А  будто  лет  десять  прошло...
  Григорию  было  на  руку  то,  что  его  не  признавали    редко  встречающиеся  сидоровские  бабы  и  мужики.  Обходил  он  их  стороной...  Да  и  что  бы  он  с  ними  обговаривал...   
-  Бог  им  судья...  Ни  мне  судить  чужие  грехи...
Доносились  до  него,  порой,   их  звонкие ,  веселые  голоса,  разговоры,  смех.  Прикупаться  приезжают  в  Минусинск.  Базар  здесь  добрый...
  Слышал  Григорий,  что  в  Сидорово  курсы  механизаторов  открылись...  Многие  ходят  в  школу  рабоче-крестьянской  молодежи.
-  Кто-то  пользуется  вещами  нашими...  Лошади  мои  в колхозе  работают.  И  одежду  жены  моей,  Пелагеи  Ерофеевны  кто-то  носит...  Чьи-то дети  обуты  в  сапоги  моего  сына,    сапожки  моих дочерей....Не  брезгуют...  Моими  дровами  печи  свои  топили.  Много   у меня  было  в  дровянике  дров.   Сколько  работали  с  сыном.  Оказалось  работали  на  чужих  людей.   Потом  в  тайге  опять  готовили  на  зиму  дрова...
  Слышал  Григорий.  Что   собираются  сидоровские    в праздники  на  Школьной  горе.  На  1  мая  поднимались  опять  на  Урал-гору. 
-  Наверняка,   с красными  флагами,  с   красными     лозунгами...  Так  теперь... Работа   в поле   ждет,-  пока  крестьянин  на  собрании  сидит,  или   на  митинге    стоит.  Представлял  Григорий  громкие  голоса  агитаторов,    начальников  из  сельсовета...  Песни...Пляски...  А  ведь  и  сын  ходил  туда.  Нравилось  ему.  Молодой  был.  Пригляделась  было  ему  девица.... Но  не  наша,  не  в  вере  она...
Как  бы  он  с  ней  жил...   Жизнь  не  стоит  на  месте...  Ограбили  частные  хозяйства,  крепких  хозяев.  На  чужом  добре  организовали  колхозы....  Веселяться...  А  сын  мой  в  земле...  И  жизнь  не  увидел,  и  детей  не  родил...  Молодым  ушел.
  Без  Христа  живут  сегодня  люди...